Глаза привыкли к темноте, и я увидела, что на диване кто-то есть.
Шагнула уже смелее в гостиную, бросая чемодан в холле.
— Эва? — тихо шепчу я.
На мой вопрос от дивана отделяется большая тень.
— Она уснула, — хрипло со сна говорит Аренский, полностью поднимаясь. — Мы ждали тебя — Кнопка смотрела мультики, а я документы на завтра.
Рядом на столике действительно валились бумаги.
Мне было так неловко, что хотелось немедленно прихватить дочь и испариться из комнаты.
— Спасибо, Богдан. Мне очень жаль, что тебе пришлось возиться с моей дочкой.
Мужчина ничего не отвечает, и я начинаю действовать.
— Я сейчас её разбужу, и мы поедем домой, — делаю шаг в сторону дивана, но меня за талию перехватывает мужская рука.
— Оставь ребёнка в покое. Выдохни уже. От тебя прямо веет паникой и напряжением.
Аренский прав. Я ужасно устала и физически, и ещё больше психически, а теперь и он в одной майке стоит в десяти сантиметрах от меня, что вызывает дополнительную волну напряжения.
— Богдан, — набираюсь сил, чтобы ещё раз поблагодарить и уверенно заявить о возвращении меня с Кнопкой домой.
— Ев, вы остаётесь. Ночь на дворе. Утром поедешь, — глухо шепчет мне где-то в районе виска, уже прижимая к себе. — Успокойся.
Хочу его оттолкнуть. Даже руки поднимаю, но вместо этого обнимаю за талию и прижимаюсь щекой к мужской груди, где быстро-быстро бьётся сердце.
— Я так испугалась, когда сказали что её забрал отец. Мне казалось меня парализовало на минуту. Он же придурок…он же может что угодно с ней сделать ради мести мне или …
— Он ничего ей не сделает. Не сможет. Успокойся, Ев.
Богдан одной рукой обнимает всю меня, а второй неловко проводит по спине, вроде успокаивая. Его движения такие деревянные, словно он в первый раз в жизни кого-то жалеет. Ну, это же глупо и невозможно.
Отталкиваю прочь все мысли и глубоко вдыхаю его запах. От Аренского исходит сила и покой, которые сейчас мне так нужны, так что представляю себя губкой и впитываю.
Наверное, мы стоим всего несколько минут, но, кажется, я засыпаю, ибо меня будит прикосновение губ к моей шее. Жаркое, жадное и порочное.
— Богдан, — осуждающе шепчу я. — Прекрати.
— Ну, я просто тебя будил, — абсолютно невинно отвечает мужчина и отпускает меня.
Я тут же делаю шаг в сторону от него. От греха подальше.
— Хорошо, не буду. Только не надо от меня шарахаться.
Аренский неспешно, прихрамывая на левую ногу, идёт к дивану и берёт на руки Кнопку.
— Куда? — ничего не понимая, подхожу к ним, и внимательно смотрю на дочь.
Она спит как ангел. На лице никаких следов мучений или горя.