– …роды принимаю, – подсказала я, точно копируя интонацию Шмулика.
Он машинально повторил:
– Роды прин… Тьфу, Дана, издеваешься над моими бедными, уставшими, залюбленными мозгами.
– И кто та роковая девушка, что их до такой степени залюбила? – поддела я.
– Мадемуазель золотая латынь, едрит ее за ногу. Я сегодня с одним снимком глиняной доски весь день просидел.
– Перевел? – участливо спросила я.
– Обижаешь, – тут же оживился сосед. Даже с кровати вскочил, отчего та заскрипела повторно. – Хочешь, прочитаю, что получилось?
– А я тебе потом про микроплазию плода расскажу! – с энтузиазмом предложила я.
– Дана, ну зачем сразу с козырей-то идти, – шмыгнул носом сосед, прекрасно памятуя, что на любую его попытку поиметь мою голову его историей я отвечаю симметрично – клинической гинекологией.
– Это еще не козыри. Вот лопата или лом – более аргументированные доводы для любого не то что степенного разговора, но и жаркого диспута.
Шмулик был парнем умным и знал, что в жизни нельзя спорить с двумя типами людей: дантистами и женщинами. Иначе будет либо больно, либо затратно, но чаще – и то, и другое. А сосед, уже привыкший, что у Даны он может перехватить донат между обедом и ужином в виде котлет или бутерброда, вовсе не хотел лишаться кормушки.
– Вот умеешь ты тонко намекнуть и убедить собеседника взглянуть на предмет спора под другим углом… – начал сосед, тихо отступая к двери.
– Поверь мне, – перебила я его, – взглянуть на любой предмет под другим углом заставляет лучше всего ревматизм. Это я тебе как врач говорю.
– А звучит, будто меня проклинаешь.
– Пока нет. Но могу. Например… Дорогой друг, не хотел бы ты заняться катарсисом в условиях термогидрирования стеклянных, керамических и железных поверхностей от органических компонентов?
– Чего? – остолбенел Шмулик, готовый уже дать деру из моей комнаты.
– Посуду помой! Сегодня твоя очередь.
– Лучше прокляни, – взмолился сосед.
– Может, легче сразу убить? – невинно уточнила я.
– Нет. Ты надорвешься, пряча мой труп. – Он поднял указательный палец вверх, будто изрек гениальную мысль.
– То есть, хомяча мои продукты, ты заботишься о своей безопасности?
Вот что мне нравилось в Шмулике, так это то, что он всегда понимал мой специфический юмор и ничуть не обижался.
– Я забочусь о твоей фигуре.
– Поверь мне, лучше заботиться не о Даночкиной фигуре, а о Дане целиком.
– Целиком – слишком ответственно. Я к этому не готов… – притворно печально вздохнул Шмулик и покинул меня.
Спустя пару минут я услышала, как на кухне льется вода. Судя по всему, сосед решил-таки помыть посуду.