За стеной в семействе Фельцманов продолжался сеанс маминых ценных советов, которые слышали не только Шмулик и я, но и все соседи в радиусе квартала. Не понимаю, зачем Саре Моисеевне с такими голосовыми связками вообще нужен скайп или телефон? Она легко может без всяких девайсов доораться до сына прямо из своего города.
Немного покрутившись в кровати, позасовывав голову под подушку под разными углами, я наконец осознала, что поспать мне сегодня больше не удастся. Встала и, зевая, потопала на кухню.
Я как раз заваривала кофе, когда на пороге нарисовался Шмулик. Всклокоченный, с лихорадочным румянцем на круглых щеках.
– Уф… – нервно выдохнул он, тут же цапнул кружку с ароматным напитком и, залпом ее осушив, привередливо вопросил: – А почему без сахара?
– А потому, что ты обозрел в корень, – парировала я, отнимая свою любимую кружку с изображением сердечка.
Правильного сердечка – никаких тебе двух красных полупопий, а все как полагается: в разрезе аорта, вены, полулунные клапаны и перегородка между предсердиями и желудочками… Хотя даже оно не отучило Шмулика хапать мою чашку. И не отбило ему аппетит. Я бросила взгляд в пустое чашкино нутро и участливо, уже мирным тоном поинтересовалась:
– Совсем все плохо?
– Ужасно! – экспрессивно воскликнул Шмулик. – Представляешь, она даже спросила, как твое здоровье!
Я нервно икнула.
– Действительно ужас, – согласилась я.
– Вот-вот. Такими темпами она уже и на тебя в качестве моей жены согласится… – развил мысль сосед.
– Все же думаю, с этим предположением ты слегка погорячился… – осторожно начала я.
– Хотелось бы да, но скорее нет, – туманно возразил Шмулик. – Она сегодня не предлагала никого из дочерей своих подруг. А это дурной знак. Очень дурной. Почти катастрофа.
– Ну ты же сказал ей в очередной раз, что я всего лишь твоя соседка по квартире?
– А толку-то? Когда доводы разума и объективная действительность останавливали мою маму?
Я прикинула и поняла: никогда. А ее активность, как и фантазия, и вовсе не имела границ.
– К тому же учти, ты врач. А врачи и юристы… – добил меня сын мамы Фельцман.
«Почти евреи», – мысленно продолжила я. Во всяком случае, в глазах Сары Моисеевны. Испугалась ли я? Нет. Того, кто каждый день видит рожающих женщин, одна, родившая почти три десятка лет назад, не проймет.
Сделав еще одну кружку кофе и бдительно ее отодвинув от загребущих лап Шмулика, я достала телефон. Зря. Не стоило.
Личка была завалена сообщениями. Причем от абсолютно незнакомых людей. Но если вчера это были лишь гневные тирады, то сегодня они перемежались и восхищенными отзывами, дескать, какая я молодец. Перейдя по одной из ссылок, я увидела, что с сегодняшнего утра Дана Убий ведет блог. В нем было всего девять постов, из которых три – с моими фотографиями Вконтакте. Кстати, из закрытого альбома!