– Наверное, потому что я психолог.
– Ну, конечно! – воскликнул Котенков. – Ты…
Он неожиданно развернулся, так что Арина соскользнула с его плеча, приподнялся, перекинул через неё ногу, навис и – замер. Только смотрел, не отрываясь. Взгляд перемещался по лицу, встречался с её взглядом, и было в нём что-то такое, не только чувственное, отчего по телу разливалось умиротворяющее ласковое тепло. И не только по телу. Добиралось прямо до сердца, лишало плотского, превращая в сплошное ощущение одуряющего счастья. Даже пугающего тем, насколько оно было огромным и всеобъемлющим.
Наверное, сейчас Арина, как снеговик под жаркими солнечными лучами, растает, растечётся сладкой розовой лужицей.
Кажется, никогда с ней такого ещё не было. Потому – немножко не по себе. А Котенков вдруг свёл брови, скривил уголок рта.
– Что-то не так? – снова встревожилась она.
– Скажешь тоже, – улыбнулся он ехидно и нежно. – Наоборот. Ты… – он перебрал разметавшиеся по подушке пряди её волос, коснулся щеки, провёл подушечками пальцев по подбородку, по шее, вдоль ключицы, словно убеждался в реальности, и убедился: – настоящая. Мне с тобой очень легко. Не знаю, – Котенков на мгновение задумчиво сжал губы. – Мне словами никак не сказать. Ну, будто… своя. Родная. – Усмехнулся. – И забавная. Когда я тогда в комнату зашёл, а вы с Евой хохотали. Как же тяжело было… в стороне стоять. Так и хотелось с вами. Завалиться, схватить в охапку, обеих, прижать покрепче. Ну и… – он умолк, знакомо прищурил один глаз. – Но это лучше уже без Евы.
– Ой! – опомнилась Арина. – Её же скоро из школы пора забирать!
Котенков разочарованно насупился.
– И что? Совсем уже нет времени?
– Есть. Немного, – проговорила она, скосив взгляд на стоящий на столе будильник.
– Тогда, – произнёс он, наклоняясь и едва ощутимо, но невероятно дразняще касаясь губами её уха, – может, не будем его зря терять.
За Евой в школу Котенков поехал сам. И пока никого в доме не было, Арина торчала в душе. Под тёплыми упругими струями воды легче отвлечься, сосредоточившись не на мыслях, а на ощущениях, но те… Те тоже вдруг предательски уносили слишком далеко, примешивая к ласкам воды другие, прочно врезавшиеся в память не только разума, но и тела, разгоняли кровь и рождали тянущее томление внизу живота. Но сразу следом появлялось рассудительное «А что дальше?»
Она долго пыталась удержаться, но всё-таки переступила черту, и, если откровенно, она совсем-совсем не желала за неё возвращаться. Может, это и не любовь, но её влечёт к нему, ей хорошо рядом с ним и хочется, чтобы дальше так и оставалось. Но, но, но, но…