— Ты носишь одежду под ним?
— Что? — Она невинно хлопает ресницами. — Конечно, да! И еще... — Она достает бутылку виски и, как я уверена, косяк. — Та-да!
Я качаю головой и смеюсь.
— Ты — горячая штучка, ты знаешь это?
— Знаю, — вздыхает подруга, положив голову мне на плечо. — Будешь со мной горячей штучкой?
Я сглатываю, глядя на темный океан, гадая, что скрывается по ту сторону того, что кажется бесконечной водой.
— Да, думаю, я готова стать именно такой.
Мысли о Бишопе и моем отце гложут меня с тех пор, как я уехала из США. Может быть причина, почему это не так сильно влияет на Татум, в том, что она всегда под кайфом или пьяна, или занимается сексом. Хотя я не готова к сексу — и я даже не знаю почему, ведь мы с Бишопом не были вместе — я все еще чувствую, что предаю его. Хотя какое мне нахрен дело до того, предаю ли я его? Он предал меня! Он лгал, обманывал, манипулировал и убил кого-то. Он точно...
— Прекрати это, Тейт, — шепчу я сквозь слезы, когда у меня перехватывает горло. Одинокая слезинка стекает по моей щеке, и Татум ловит ее указательным пальцем. Затем берет меня за подбородок, поворачивая меня лицом к себе. Она смотрит мне в глаза, и на секунду она кажется совершенно трезвой.
— Мы вместе остановим это, Мэдс.
Сглотнув, я киваю и забираю у нее косяк. Прикуривая, подношу его к губам и глубоко вдыхаю, пока легкие не загораются, а горло не превращается в камень. Выдохнув дым, я начинаю кашлять, поэтому выхватываю виски из ее рук, передавая ей косяк. Открутив пробку, стучу себя по груди, затем подношу горлышко к губам и глотаю, позволяя жгучему дешевому виски покрыть мое и без того пересохшее горло.
Татум ложится на спину с зажатым между губами косяком, и я лежу рядом с ней, звезды плавают в бездне темной сферы, бутылка виски между пальцами, а мои волосы разметались по песку.
— Как ты думаешь, Тейт, ему когда-нибудь было не все равно? — шепчу я, наклоняя голову и глядя на южный крест, который ярко горит в небе.
— Бишопу? Нет. Нейту? Да. — Она громко кашляет, ударяясь себя в грудь. Я сажусь и пью, пока от жжения не немеет горло, а голова не начинает пульсировать от опьянения. Татум передает мне косяк. — Прости, Мэдс. Я просто не думаю, что ему не все равно. Но я бы не стала принимать это на свой счет. Ему плевать на всех и вся. — Я раскуриваю косяк, на этот раз затягиваясь подольше, чтобы усилить кайф, а затем медленно выдыхаю.
— Почему, бл*дь, я не могу заставить себя потрахаться.
— Это случится, детка. Я сказала, что ему все равно. Я прекрасно понимаю, что это так.