— Зачем устраивать вечеринку, Мэдисон?
— Почему бы и нет, Бишоп? — отвечаю я, подражая его тону. Опрокидываю в себя воду и собираюсь выйти за дверь, только его рука ловит меня.
— Почему ты так себя ведешь?
Я выдергиваю руку из его хватки.
— Почему бы тебе не заняться своими гребаными делами? — Затем я возвращаюсь на танцпол, выхватывая из чьих-то рук бутылку с какой-то хренью. Из колонок начинает литься «Cisco Kid» Редмана, и я отпускаю. Танцуя и двигаясь в ритм, прижимаюсь к ближайшему человеку. Повернувшись и обхватив его шею руками, я поднимаю глаза на...
— Брэнтли? — Пытаюсь отстраниться, но он обхватывает меня руками, прижимая к себе.
— Не-а, ты никуда не пойдешь. Нельзя вот так нанизываться на член мужчины и надеяться, что сможешь свалить.
Сужаю глаза, комната кружится.
— Я могу делать то, что, бл*дь, хочу.
Он смеется, угрожающая усмешка, которая вибрирует у меня в груди — тон, от которого знаю, что должна бежать, потому что это чертов Брэнтли. Хотя Бишоп так же страшен, как и Брэнтли — если не хуже — знаю Бишопа на том уровне, на котором не знаю Брэнтли. Понимаю, как далеко могу завести Бишопа, чтобы он не причинил мне вреда. Думаю ли я, что он все еще может причинить мне боль и, вероятно, причинит, если подтолкну его достаточно далеко? Абсо-бл*дь-лютно.
Я ищу взгляд Брэнтли, потерявшись в музыке и опьянев от виски. Наклоняю свое тело к его и провожу руками по его острой линии челюсти, проводя указательным пальцем по нижней пухлой губе. Он ловит мой указательный палец между зубами, и я угрожающе ухмыляюсь. Обхватив губами мой палец, он разжимает зубы и сосет мой палец; он вылетает у него изо рта с хлопком. Закрыв глаза, я не обращаю внимания на то, как мои соски давят на чашечки лифчика, и на то, как ожила моя плоть.
Не успев осознать, что делаю, поднимаюсь на носочки и целую его. Брэнтли открывает рот, впуская мой язык, его рука обвивается вокруг моей голой талии, а палец погружается в полоску моих колготок в сеточку, перебирая ее. Я облизываю его язык, слегка оттягивая его, прежде чем парень прикусывает мою нижнюю губу. Отстранившись, приближаю свой нос к его носу и ищу его взгляд. Его глаза горят похотью — темной, властной и сильной похотью. Танцую ли я на этой линии? На этой опасной линии того, от чего, как я знаю, никогда не смогу спастись?
Да.
— Пойдем наверх? — шепчу ему в губы.
Парень ухмыляется, изгиб его рта прижимается к моему. У него появляется ямочка, и я стону, как не в меру возбужденный подросток.
— Нет, детка. Для меня это слишком обычно. — Он берет меня за руку и тянет к открытым дверям. — Пойдем. — Я беру еще один стакан и собираюсь поставить его на столешницу, но он забирает его обратно. — Нам это понадобится.