Брэнтли и Кэш заходят на кухню, садятся на барные табуреты.
— Ты старше, — отвечает Кэш, когда понимает, что больше никто не собирается отвечать.
— Так и знала. — Я ухмыляюсь, откусывая еще кусочек.
— Почему? — спрашивает Бишоп, прислонившись к стене.
— Просто интересно.
— Тебе интересно, почему ты так его защищаешь. — Бишоп вырывает слова из моих мыслей, отталкивается от стены и идет на кухню. Он открывает холодильник и достает воду, откручивая крышку. — Он опасен, Мэдисон.
Я закатываю глаза.
— Если ты действительно в это веришь, то почему ты позволил ему быть рядом со мной?
— Ну, мы пытались остановить это, — вмешивается Нейт. — Но мы хорошо поработали.
— И я сказал, что он опасен, — закончил Бишоп. — Я не говорил, что он опасен для тебя.
— Но в первую ночь, когда ты был здесь, он тебе не понравился. Ты почти хотел его убить.
Бишоп смеется, ставя воду на стойку.
— Почти? Когда речь идет обо мне, Мэдисон, нет такого понятия, как «почти». Я не совершаю ошибок, я делаю ходы. Если что-то делаю, можешь не сомневаться, я продумал все до мелочей. Я не сумасшедший. Я расчетлив. И точно знаю, что делаю, когда делаю это, и ты хочешь знать, почему это делает меня худшим из монстров? — Спрашивает он, хотя Бишоп действительно не хочет, чтобы я отвечала, поэтому и молчу — в кои-то веки. — Потому что я снова и снова обдумываю этот поступок в своей голове, и каждый раз спрашиваю себя, правильно ли поступаю? — Он придвигается ближе ко мне, засовывая руки в карманы. — Это всегда «да». Так что нет, Мэдисон. — Парень прислоняется к стойке. — Я никого не «почти» убиваю. Если я хочу их смерти, они будут мертвы. Несмотря ни на что.
От слова «мертвы», прозвучавшего так близко к имени Дэвила, у меня заурчало в животе. Я откладываю свой сэндвич, внезапно потеряв аппетит.
— Очевидно, Принц Чарминг. — Я отмахиваюсь от Бишопа.
Брэнтли смеется.
— Это мило. Но нет, скорее темный рыцарь.
Мой желудок урчит, и я снова беру свой сэндвич, откусывая от него.
— Если бы ты мог воздержаться от причинения вреда моему брату, это было бы здорово.
Бишоп смотрит на меня, его взгляд пронзает мой.
— Если он не причинит тебе вреда — а я не думаю, что он это сделает — тогда договорились.
Мягко открывается входная дверь, Елена и мой отец идут по коридору, оба останавливаются, когда видят собравшихся на кухне.
— Мэдисон, Нейт, — приветствует меня папа.
Моя спина выпрямляется, и я провожу тыльной стороной ладони по своему рту.
— Папа! Привет! — Я прокладываю себе путь к нему. Когда обнимаю его, он напрягается. — Все в порядке? — Мой отец никогда не напрягается при виде меня. Никогда. Он всегда был моей опорой и всегда говорил мне, что происходит, за исключением тех случаев, когда дело касалось Королей.