– Я лишь номинальный военачальник, руководить на самом деле будет Радомысл.
– Это ты так думаешь, – князь ухмыльнулся, – уверен, твой отец готовит тебя в качестве полноценного наследника.
– Князь, – я решил прояснить один интересующий меня момент, – а скажи мне, как так получилось, что на севере собрались племена, выбрали себе князя? А потом, посовещавшись, собрались несколько князей и создали союз. В итоге, глава союза стал просто первым среди равных. Почему бы не создать не союз, а государство. Вон у кагана сколько беков.
– Ларс, – князь усмехнулся, – сам же сказал, что «такие вопросы» не с тобой обсуждать надо, а в итоге «такие» интересные вопросы задаешь.
– Мне просто любопытно твое мнение.
– И как же назовешь главного среди князей?
– Великий князь или Царь, – не растерялся я.
– Великий, – просмаковал слово тесть, – до величия не каждый князь дойдет, но раз будет избран среди князей, то действительно будет великим.
– Как отец?
– Хм, – Ходот задумался, а потом разразился хохотом, – да, Ларс, я бы выбрал Гостомысла великим князем наподобие кагана у хазаров.
Князь, довольный разговором, пожелал мне удачи в убеждении отца на принятие им титула. Мне кажется, что Ходот что-то знает по этому поводу. Неужели у него и отца были разговоры на эту тему?
Нужно отметить, что сам этот разговор нужен мне из-за того, что я все же решил слегка подтолкнуть телегу истории. Думаю, что, если Рюрик придет уже на готовое государство, то ему будет проще создавать Русь. После битвы за Кордно, я понял, что история в любом случае изменилась. Сомневаюсь, что погибшие со стороны хазарцев должны были погибнуть в этот день. А уж про смерть князя Олега что говорить? Сомнительно, что Радомысл в моей истории был князем Смоленска. И если уж совсем на чистоту, то мне кажется, что в моей истории, если Ларс и выжил, то его убила Эса.
Битва за Кордно меня многому научила. Я стал по-другому относиться к ценности жизни здесь. В этом веке очень легко ее потерять. И тем ответственнее решение об изменении планов касательно своего будущего. Поэтому я решил все-таки остаться в Руси. Я помогу отцу основать российское государство. Если же не получится, то инсценирую смерть и смоюсь на юг в Византию. Хотя, с учетом всех этих покушений на мою бренную тушку, история сама расквитается со мной за те изменения, которые произошли со мной. Огромную роль сыграла Милена. Я искренне думал, что смог бы жениться на какой-либо девушке, ради политического успеха Гостомысла, а потом с относительно чистым сердцем уплыть «в закат» от жены, которая стала бы вдовой. Но эта девушка запала в мое сердце.