Я даже закашлять не успел, как она убрала руки и одарила меня щербатой улыбкой. Лицо старушки было испещрено морщинами. Такое ощущение, будто ей лет этак сто-двести. Столько морщин на квадратный сантиметр кожи я не видел никогда. Сухой сморщенный нос, глубоко посаженные глаза и тонкая линия губ довершали образ древней бабки.
По телу разлилась сладостная нега. Не знаю, чем меня напоили, но действие у этого снадобья расслабляющее.
– Кто ты, старушка? – поинтересовался я.
– Для тебя, иномирец, я сейчас лекарь, – донеслось от нее.
Знахарка, значит, она. Странно как-то. Вроде старушка, которая годится мне в «пра», в десятом колене, бабушкой, а голос, словно у молодой девчушки – звонкий, нежный.
Стоп! Она меня назвала «иномирцем». Я внимательно вгляделся в старушку, задумчиво посматривающую на меня. Что она имела в виду под словом «иномирец»?
– Почему я иномирец? – с напряжением в голосе спросил я.
– А кем еще называть того, кто занял чужое место в этом мире? Ну, хочешь, буду тебя называть переселенцем?
– Не понимаю, о чем ты говоришь, старая…
– Да все ты понимаешь, – бабка стукнула меня по лбу деревянной миской.
– Ай, больно же! Чего драться-то сазу? – я потер пострадавшее место.
– А это, чтобы не думал со мной шутки шутить, – мило проворковала знахарка.
– Да я… – угрожающе поднятая миска заставила меня придержать язык.
– Вот! Так-то, дружок, – довольно осклабилась старуха, – Вроде обычная деревяшка, – она посмотрела на миску, – а такая полезная вещь в доме. И снадобьем напоить можно, и уму-разуму научит.
А бабушка-то с юморком. Надеюсь, она не ку-ку. С психами тяжело иметь дело. И все же, если она знает, что я попаданец, то, возможно, я не первый «иномирец», как она выразилась.
– Как звать-то тебя, бабушка? – не прилично как-то разговаривать, не зная имени.
– Так лекарем и кличут, – с улыбкой пропела старушка.
Вот как с такими людьми общаться? Ни на один вопрос не ответила нормально.
– Ладно, не хочешь говорить мне про иномирцев – как хочешь. Имя свое не называешь – не важно. Но сказать-то можешь, где я нахожусь? – я начал закипать.
Бабка сдвинула брови. Примерилась миской для нанесения очередного «разумления», но, все же, передумала.
– Ладно, языкастый, уболтал, – кивнула сама себе старуха, – иномирцы частенько бывают у нас. Они сповадились вселятся в слабые тела, чтобы дать им новую жизнь. На Ладоге даже есть один из ваших. Лет двадцать назад объявился. Живет в лесу, лечит людей. Он даже предсказывал что-то. Так его чуть не удушегубили, беднягу. А знаю я это все, оттого, что я жрица Карны, – она сделала паузу, но, не увидев в моем лице проблеска разума, закатила глаза и продолжила, – это богиня, которая решает когда, в каком месте и в каком обличии душа снова начнет свой жизненный путь от зарождения до смерти.