От Гунульфа отделилось три всадника.
Началось. Сокол и Ходот посмотрели на меня, ожидая реакции. Мы думали, что парламентеров будет в большем количестве. Эса и Ага не должны были показываться Гунульфу, дабы не спровоцировать последнего на нарушение неприкосновенности переговорщиков. Я кивнул Ходоту. Вместе с дядей и тестем я направился на переговоры.
Чем ближе я подходил к врагу, тем больше я успокаивался. Странно как-то. Я долго шел к этому мгновению, а в голове ясность и холодный расчет. Такое бывает, когда уверен в своих силах и веришь в правильность своих действий. И это меня радует.
Мы встали напротив трех переговорщиков. Они обычные северные варяги. Ничем особо не выделяющиеся. Тот, который посередине, скорее всего, Гунульф. Уж слишком самоуверенный взгляд у него. Маленькая черная бородка заплетена в косички, как у Ходота. Короткие волосы отсвечивали синевой. Кустистые брови складывались в морщину на переносице. Он был одет в кожаную броню с металлическими вставками. На поясе висел топор, похожий на моих близнецов.
– Радомысл, – проревел Гунульф, – как же так?
Голос у него был с хрипотцой, но мощный. Его ухмылка, адресованная дяде, была похожа на оскал хищника. Не знаю о чем спрашивал Гунульф. Дядя спрятал искалеченную руку в наручи и уложил ее на луку седла, поэтому его «как же так?» не могло быть адресовано к потере руки.
– Чему ты удивляешься? – видимо и дядя не понял его вопроса.
– Как же так получилось, что твой брат струсил и прячется от меня? – со смешком заявил Гунульф.
– С чего ты взял, что он прячется, – хорош дядя, сдержал гнев, – Гостомысл направил свою армию во главе с сыном, дабы Ларс отомстил за своих братьев.
– Этот юнец – Ларс? – небрежно хмыкнул Гунульф, кивая в мою сторону, – А Гостомысл еще коварнее, чем я о нем думал. Мало того, что струсил и дал умереть своим людям, которые выдали себя за него, так он еще и последнего сына отправил ко мне на убой. Неужели он совсем сошел с ума от страха передо мной?
– Гунульф, – я решил вмешаться в «переговоры», – я предлагаю тебе сдаться.
Его хохот был поддержан двумя товарищами-переговорщиками. Надо заканчивать этот треп, пора воевать.
– Я не закончил, – продолжил я, – твое поражение будет принято при условии, если ты сейчас же встанешь передо мной на колени и попросишь прощения за убийство моих братьев.
Лица врагов окаменели. Смех стих. Гунульф потянулся к топору, но остановился на полпути к цели.
– А ты такой же пустобрех, как и твой отец, – процедил он, сквозь плотно сжатые зубы.
– Я так понимаю, что это отказ от моего щедрого предложения. Верно?