Тронный зал,торжественный и пустой, насыщенный тематикой роз примерно в половину меньше, чем одноименная гостиная, был тих. Любому преступившему порог помещения сразу бросалось в глаза высокое парадное кресло на небольшом возвышении,искусно вырезанное из цельного куска темного дерева – трон кoроля. Каменные седалища Лимбер не любил и, едва взойдя на престол, заменил бледно-мраморное великолепие на хранящую тепло драгоценную древесину с вмонтированной в сидение и спинку плоской подушкой. Ткань ее один в один походила внешне на древесину и различалась лишь на ощупь. Теперь многочасовое, коль требовалось, пребывание на постаменте в качестве живого символа государства его величество выдерживало без стремительно нарастающего желания убить всех и вся. Дополняли картину царственного величия, где взгляд должен был сосредотачиваться на занимающем трон богė стяги Лоуленда по бокам царственного «стула» да громадная люстра с хрустальными подвесками и магическими светильниками-свечами высоко вверху.
На этой люстре как-то раз, едва освоив зачатки заклятья левитации, покаталась Бэль. Мелодичный перезвон подвесок при движении «качелей» привел маленькую проказницу в буйный восторг. Это музыкальное сопровождение, с точки зрения Бэль, даже компенсировало недостаточную быстроту и амплитуду колебания. С точки зрения его королевского величества, такая проделка заслуживала хорошей порции шлепков по мягкому месту, и шалунья не получила их только потому, что, развлекаясь, умудрилась рассыпать из карманов кучу спелых орехов-шин. Град получился великолепный -
обильный и очень крупный - под него успел угодить не в добрый час сунувшийся в залу Энтиор. Синяк на аристократическом лице вампира просуществовал недолго, но все желающие в семье успели полюбоваться и изрядно повеселиться, созерцая переливы спешно запудренной травмы.
Вампир не преминул пожаловаться на проделку неугомонной шкодницы ее опекуну-Нрэну, разумеется, ожидая наказания для Бэль. А воитель взял и, к великому разочарованию кузена-садиста, ограничился нудной нотацией на тему: качаться надлежит на качелях,ибо люстры для оного вида развлечений не приспособлены. Дескать, девочка могла пострадать, если б осветительный прибор сорвался с креплений, не говоря уж о том, что оный прибор весьма ценен. О синяке Энтиора не было сказано ни слова, так, словно он никакого значения не имел.
Сейчас никто в зале на люстрах не раскачивался, о чем не без сожаления подумал Лимбер. Глядишь, получил бы мэсслендский гость по уху или в глаз орехом, да и рванул бы через портал назад вместе со всеми договорами. Диппочтой бы потом выслал.