– Пацаны, я не думал, что до этого дойдет, – вздохнул бомж и нырнул куда-то вглубь коробки. Спустя миг он вынырнул, и в руках у него была белая, яркая ромашка. Не вру – ромашка! Бомж тяжело вздохнул, покрутил носом и лучезарно улыбнулся беззубым ртом. В его глазах стояли слезы.
– Все будет хорошо, – пообещал он срывающимся голосом, протягивая мне ромашку. Белая Кепка тихо застонал. Абибас отвернулся.
– Спасибо, добрый человек, – улыбнулся я, принимая цветок.
– Катись отсюда, – проскрежетал зубами Кепка. Абибас протянул бомжу платок, и тот промокнул выступившие слезы.
– Больно, чертовски больно, – пожаловался он гопникам. Те печально закивали.
– Скажите спасибо, что я не потребовал обнять меня и по плечу похлопать, – съязвил я. Кепка брезгливо поморщился.
Я разворачиваюсь и чуть пританцовывая иду вперед по подземке. Почему-то навязчивая картинка не исчезает. Наверно, Она судорожно пытается приготовить для меня следующее дно, днище в квадрате, но это требует времени. Птичечка моя, ты была не готова. Это даже приятно, мне впервые удается тебя удивить.
И тогда я увидел ее, мою знакомую жируху. Она пристроила свой необъятный зад на мраморном парапете и сидела, опираясь на стену. Девушка успела переодеться в затасканные джинсы и толстовку. Эти дурацкие джинсы, с дырками. Ее бледные ноги выглядывали в прорези и чем-то неуловимо напоминали колбасу. Вареную, знаете, со складочками и нитяными перемычками? Жируха натянула капюшон чуть ли не до самого носа и затягивалась вонючей сигаретой.
– Ты смотри, кто тут, – удивился я. – Что же мы тут делаем, Королевна дохлых зверюшек и мест с плохой экологией?
– На перекур вышла, – вздохнула толстуха. – Имею право согласно трудовому договору. А то живу у тебя на дне депрессии, будто мне самой заняться нечем. А я похудеть хочу. Одежду красивую купить. Платье и чертовы каблуки. На свиданку пойти. А нет, сиди как проклятая, охраняй твоих вонючих мертвых зверушек в речке.
– Так похудей. Спортом займись. Бегай по утрам до лесочка и назад, – мягко толкаю ее в бочок.
– Дурак, – тихо шипит жируха. У нее трясутся щеки, она плачет. Мне никогда не приходилось еще успокаивать сотрудников своей депрессии, и я не знаю, как нужно себя вести с придуманными жирными девушками.
– А хочешь, я отменю дно депрессии? – внезапно интересуюсь.
– Ты че, с ума сошел? – в глазах у жирухи неподдельный ужас. – А я где работать буду?
– А ты не будешь работать, – помахиваю ромашкой. – Ты похудеешь и будешь на свиданки бегать. Куда сюда еще и работу воткнуть? График и так плотный.