– Ты, Николай Антонович, уж больно близко все принимаешь, − спокойно проговорил Абибас. – В древнеиндийской культуре существовало понятие каст. Нарушение социальных границ между кастами приводило к таким проблемам, что и не позавидуешь. Но чем плохо? Дал тебе Боженька родиться купцом – вот и дружи с купцами. Повезло родиться брамином – водись с умными и богатыми. А если уж появился ты на свет среди слуг – ищи радость в этой судьбе, и будет тебе счастье. Поэтому, − Абибас посмотрел на напарника, − закройся и включи терпелку. Нервы здоровее и зубы целые.
– Ты, Виталий Степаныч, кажешься умным существом, − вздохнул Кепка, − но порой такую чушь несешь, что и слушать тебя неловко. Какие касты, если мы все – всего лишь одномоментные проявления универсума воображения, в равной степени обладающие его природой?
Кепке и Абибасу снова отказали в переводе в другой департамент. Собственно, Абибасу было уже все равно: он понимал, что за вечности и вечности самые интересные департаменты воображения обзавелись своими авторитетами, а авторитеты обложились особо приближенными и собственными детьми, и потому талантливым парням вроде него и Кепки вход туда закрыт. Но Кепка не сдавался. Его деятельная натура не могла пережить краха амбиций. Радикализм Кепки то и дело навлекал на напарников неприятности – то гнев вышестоящих, то зависть менее талантливых коллег, то просто банальную пьяную драку.
Банальная пьяная драка в институте проектирования воображения выглядит, к слову, совершенно небанально.
Пять лет тому Кепка и Абибас некоторое время работали проектировщиками депрессивных фантазий. Кепка, творческий вундеркинд, создавал смелые воображаемые мыслеформы, а Абибас дотошно их отлаживал. Но руководство отдела пришло в ужас от разработок молодых специалистов и перевело их в тестировщики. От испытаний депрессивных фантазий психическое состояние Кепки и Абибаса пошатнулось, и тогда их на вполне законных основаниях выперли из департамента.
Так они, Кепка и Абибас, стали ассенизаторами воображения. Я познакомился с ними, когда последний раз был с Депрессией – на одном из ее доньев. Хотя по долгу службы напарники должны были меня пугать и расстраивать, но получалось это у них, мягко скажем, так себе.
Ассенизаторы воображения выполняют грязную и неприятную работу. Они маячат навязчивыми тревожными образами, не давая расслабиться после тяжелого дня. Они приходят во сне в серых подворотнях и нагнетают такую тоску, что хоть вешайся – собственно, на это и рассчитано. Они берут на себя все гадкие обязанности, выполняя план по обидам, оскорблениям и унижениям. Утром в воскресенье они мелькают предрассветным напоминанием о незаконченной работе, да так, что просыпаешься совсем и заснуть уже никак не можешь.