И тогда цирковая воздушная гимнастка Стелла обратила гневный взгляд на супруга.
– Ты… промолчал?
Супруг, белый клоун Василий Петрович, увлеченно дымил сигаретой, ловко стряхивая пепел в блюдце за миг до того, как он упадет на рукоделие.
– Василий Петрович! Ты промолчал? Я толстая? – загремела Стелла. Горы замерли. Леса застыли. Дома посмирнели. Кошки и мышки обнялись, зажмурившись. Ворона в панике улетела, да налетела впотьмах на столб, сердито и неожиданно для себя крякнув. Продавщица косметики тетя Варя возмущенно приподняла левую бровь.
– Не шуми, моя девочка, не шуми, моя дюймовочка, ребенка разбудишь, – Василий Петрович отложил сигаретку и развернул свое вязание. Он широко расставлял руки, чтобы укутать ставшую необъятной Стеллу с крохотной спящей на руках девочкой. Тепло-кремовая шаль в узор «ананаску» окутала Стеллу, и теперь воздушная гимнастка еще больше напоминала гору, правда, умиротворенную и добрую гору.
– Я толстая?
– Ты самую капельку поправилась после родов, – и белый клоун Василий Петрович чмокнул жену в нос. Девочка у нее на руках улыбнулась во сне.
***
Жена часто говорила Плягунову, презрительно поджимая губы:
– Ох, доиграешься ты, Плягунов!
Иногда Плягунов среди ночи просыпался оттого, что жена на него пристально смотрела.
– Ты чего? – спрашивал тогда он.
Жена вздыхала и поворачивалась на другой бок, смотреть в стену. На самом деле, у нее на голову были надеты неудобные бигуди, поэтому подушка ей давила, но Плягунову казалось, что жена всем видом показывает: доиграется Плягунов, ох, доиграется.
И однажды утром это случилось. Встал Плягунов, глядит на себя в зеркало – а у него рожа небритая. Ладно бы просто небритая – желтоватая какая-то рожа, в целом неприятная.
– Жена, а чего-й то я пожелтел? – удивился Плягунов. Жена заглянула в комнату и сразу прямо поняла:
– Все! Доигрался!
– Так быстро? – удивился Плягунов.
– К врачу иди, – и жена скрылась в кухне.
Пошел Плягунов к доктору. Записался на прием, взял карточку и стал в очереди сидеть. А там и другие доигравшиеся граждане были. У одного голова плохо держалась, он ее все клонил и клонил. Другой белены объелся и теперь страдал желудком. А у третьего из левой ягодицы шило торчало, он даже сидеть не мог и нервно ходил по коридору. Непонятно, почему он не хотел вытащить шило сам, а пошел за этим к врачу, но это его законное право – пользоваться медицинской помощью, и осуждать мы, конечно, не станем. Хотя он занимает драгоценное докторское время с такой пустячной проблемой, когда другие граждане голову еле держат или, как Плягунов, вовсе доигрались.