– Клешни свои убрал! – и скоренько схватила и развернула одну из бумажек. Мамкины накрашенные глаза чуть ли не до бровей вылезли.
– Колян, ну ты дегенерат, столько, небось, бабла отвалил! – потянула она, передавая бумажку мне. Папахен прятал в прокуренных рыжих усах довольную ухмылку. Я взглянул на бумажку и завопил от восторга:
– Ну даешь, алкаш проклятый!
Это была не просто бумажка, а всем бумажкам бумажка – билет на экскурсию в Ап-таун. Там, где одни грамотеи и богатеи живут, вот что это за место! Эти говноеды в жизни слова плохого не скажут, им все: «будьте добры!», а они такие: «да пожалуйста!». Васюня рассказывал, что мамка его с новым хахалем ездили туды в экскурсию. Говорит, ну чмошники: бормотуху не готовят, крыс не едят, по утрам бегают – и не от копов вовсе, а для настроения бегают! Выгуливают собачек и – вот уроды-то! – дерьмо их собирают в специальные мешочки. Короче, дикие люди, хорошо, что живут в резервации, хоть не заразят никого.
И вот батя надыбал где-то три билета туда, в этот Ап-таун, к буржуям этим недорезанным. И мы поедем смотреть, как эти малахольные розмарин на подоконнике выращивают!
Слово-то какое ущербное: розмарин. Вы вообще слышали про то, чтобы кто-то ел розмарин?
Назавтра мы всей семьей встали пораньше и поперли на автовокзал. Там уже строилась очередь – ехать на экскурсию, и мы встали в самый ейный хвост. Я увидел, как через площадь Леха с моей школы плетется на учебу и стал орать да махать лапами своими – пусть знает, голодранец, что батя возит меня во всякие места мазовые!
– В очередь, выродок мелкий! – работник автостанции, приставленный к нашей колонне, пару раз огрел меня дубинкой по спине и шее.
– Стой рядом и не зли этого фраера, − мамка дернула меня к себе поближе. Мне не было ни больно, ни обидно, но порядка ради я выкрикнул:
– Ну гнида, подойди еще раз – глаз на жопу натяну! – и погрозил кулаком.
Работник станции кивнул, приняв обратную связь от меня, и продолжил обходить очередь. Это работа у него такая – следить, чтобы сильных беспорядков на станции не было и в очередях не возникало большой поножовщины. Рожи расквасить друг другу народ у нас всегда был не дурак, и на это автостанция закрывала глаза. А вот поножовщина – дело другое, наказуемое, потому как при дерзости нашей народной мог пассажир с пером в рукаве запросто и водилу прирезать на месте, если тот остановку пропустит.
Вскоре подошел автобус, и не такой, как у нас ходят – приземистый и ржавый – а какой-то невероятно большой и белый, и очередь одобрительно загудела: видно, что экскурсия уже началась.