В потных ладонях зажат пузырек с бурой жидкостью, пульсирующей в такт биению сердца. Хрупкая склянка, которую сжимаю с такой силой, что слышится жалобный треск стекла. Где я ее взяла? Зачем она мне?
Медленно, через силу иду вперед, заставляя себя приблизиться к туману. Крадусь вдоль стены, не сводя с него глаз, прижимаюсь к шершавой поверхности, когда он перемещается в сторону, натягивая цепи. Чувствую на себе неотрывный взгляд, от которого передергивает. От отвращения, страха, что морозом проходится вдоль хребта и от раздирающего чувства ненависти. Черной, тягучей, причиняющей ощутимую боль в груди.
Маленькими шагами подбираюсь к массивному кольцу, вбитому в стену, дергаю, зачем-то проверяя его на прочность. Прикасаюсь к холодной, словно вытягивающей тепло, цепи. Тяжелая, местами покрытая бурой ржавчиной. Такой можно грузовик удержать, но, тем не менее, она жалобно скрипит, когда узник снова бросается в мою сторону.
Проклятье! Что я здесь забыла? Зачем возвращаюсь, каждый раз леденея от ужаса?
Надо бежать отсюда. Он прикован намертво к стенам, надежно, так что не выбраться, не сможет меня преследовать.
Осторожность и здравый смысл внутри меня вопят, что надо убираться подобру-поздорову, пока еще есть такая возможность, но ноги сами делают шаг вперед. Как зачарованная смотрю на свою собственную руку, подрагивающую, тянущуюся к цепи.
Я не хочу ее снова трогать! Не хочу!!!
Рука замирает, и кулак сам резко сжимается, раздавив хрупкую склянку. Чувствую, как в ладонь впиваются осколки, а между пальцев течет жгучая, разъедающая жидкость. Собираясь тяжелыми каплями, стекает вниз и капает на цепь.
Металл в тех местах, куда попали капли, покрывается пузырями, шипит, плавится. Его разъедает, истончает.
Зачем я это сделала? Зачем? Цепи – это единственное, что его сдерживает.
Пячусь, не в силах отвести взгляд от дымящейся цепи. Поверхность тускнеет, темнеет, чернеет, по ней бегут миллионы крошечных трещин, пока не раздается холодный звенящий треск, эхом отдающийся в ушах.
Цепь рвется.
Два звена повисают на кольце, хрипло звякнув по стене, а стальной хвост падает на пыльный пол, испещренный замысловатыми узорами, шевелится, словно змея, в такт движениям, беснующегося узника. Теперь у него на одну степень свободы больше.
И это сделала я!!!
Что было в этом проклятом пузырьке?
Разжав ладонь, смотрю на осколки, покрытые моей кровью. Вижу небольшую бумажку, на ней слово, разобрать которое не в силах. Подношу ближе к глазам, но картинка затуманивается, становится размытой. Меня утягивает назад по коридору. И последнее, что бросается в глаза – дикое ликование, прикованного узника.