– Нет! – я вскочила так резко, что чудом не расплескала на себя всю воду.
Мама вонзила в меня гневный взгляд.
Я снова покачала головой, неотрывно глядя на то, что должно было… что? Убить меня? Нет, вряд ли. Тем, кто за всем этим стоит, мало просто от меня избавиться – по крайней мере, теперь, иначе я бы вряд ли дожила до бала. Получается, что выход только один: схема должна сработать, иначе мы опять ничего не узнаем. Больше того, дадим заговорщикам понять, что нам известно об их планах. К чему это может привести…
К тому, что они снова затаятся, а ударят тогда, когда мы будем меньше всего готовы. И кто знает, сколько времени осталось у моего отца.
Я сделала несколько шагов к тиаре, под изумленным, встревоженным взглядом мамы, и остановилась. Бусина раскалилась настолько, что каждый мой шаг мог запросто разрушить опасную для меня схему.
– Ослабь корсет, – попросила я. – Не могу дышать.
Мама замотала головой, как будто поняла, что я хочу сделать.
– Мама, – повторила я. – Ослабь корсет. Сейчас же!
В ее глазах заблестели слезы. Мама сжала губы и отступила, даже руки сложила на груди.
– Мамочка… – попросила я. – Не заставляй меня звать кого-то еще. Мне нужна твоя помощь, чтобы я могла пойти на бал. Я должна туда пойти! Понимаешь?
Я очень надеялась, что она понимает. Мне действительно нужна была ее помощь. Именно ее, а еще именно ее я хотела сейчас обнять – перед тем, как шагну в неизвестность. И, кажется, она прочла это в моих глазах, потому что неуверенно шагнула ко мне. Ее руки дрожали, когда она помогала мне расстегивать плотно застегнутый лиф и расшнуровать корсет.
Когда я вытащила бусину и вложила в ее ладони, они, кажется, задрожали еще сильнее. Впрочем, мои дрожали не меньше – я не знала, что меня ждет, и каким станет для меня этот вечер, но я знала одно: там будет Райнхарт. Поэтому мне не стоит бояться.
Мне не стоит бояться.
Я повторяла это про себя, сжимая мамины ладони и зажатую между ними бусину, глядя в ее глаза и надеясь, что она может слышать мои мысли, читать их отражение в моих глазах. В тот момент, когда я об этом подумала, двери в спальню приоткрылись:
– Ваше высочество! – пискнула Тия, которую с дороги просто смел Ликровец и шагнул ко мне в спальню, гневно сверкнув глазами.
– Ваше высочество! Мы опоздаем!
Глаза мамы мгновенно высохли, она развернулась к нему и рявкнула так громко, будто сама была унтом на плацу:
– Что вы себе позволяете?! – Ликровец даже опомниться не успел, как она уже подлетела к нему. – Ее высочеству стало дурно – об этом вас не оповестили?! Мне даже пришлось расшнуровать ей корсет! Хотите, чтобы об этом стало известно ее величеству и остальным?! Что вы ворвались сюда, когда принцесса Леграссийская переодевалась?! Нарушив все мыслимые и немыслимые правила этикета! Пренебрегая своими основными обязанностями!