Они трудились над восстанавливающими схемами, их помощники – над тем, чтобы обработать раны и остановить кровотечение. Все это время я была в покоях Райна, только один раз ненадолго вышла в гостиную, чтобы переговорить с мамой о Зигвальде. Ему досталось больше – Марирский ударил его сильнейшей алой схемой, и лекари вообще не давали никаких гарантий.
– Тут все будет зависеть от того, насколько он хочет жить, – сказала мама. – По крайней мере, так они говорят. Все, что от них зависело, они уже сделали… теперь только работа исцеляющих схем. И он сам.
Она вздохнула.
– Спасибо, мам, – я ее обняла. – Иди отдыхай. Эта ночь просто бесконечная.
– Какой уж тут отдых… – она вгляделась в мое лицо. – А вот тебе точно надо отдохнуть, Алисия.
– Нет, – покачала головой и кивнула в сторону спальни. – Я останусь. С ним.
Мама открыла рот, хотела что-то сказать, но потом только рукой махнула. Вышла, а я вернулась к Райнхарту, где уже заканчивали последние манипуляции лекари и их помощники.
– Как мы уже и сказали, ваше высочество, – довольно молодой мужчина, но очень сильный лекарь-маг, в чем я могла убедиться лично, повернулся ко мне, – жизни его светлости больше ничего не угрожает. Действие восстанавливающих схем, которые я поставил, долгосрочное, я буду их подпитывать три раза в день, но завтра приду только к обеду, узнать, как чувствует себя его светлость. Сейчас я влил в них достаточно силы, чтобы они исправно работали, его светлость уже не без сознания, он спит. Возможно, проспит несколько дней.
Да пусть хоть неделю спит. Главное, чтобы с ним все было хорошо. Так я тогда подумала, а потом опустилась в кресло рядом с кроватью. Сначала ушли лекарь с помощниками, потом – служанки, которые унесли воду, окровавленные бинты и все остальное. Когда за ними захлопнулась дверь, я приблизилась к кровати Райнхарта. Подумала немного – и забралась со свободной стороны под покрывало. Сидеть я бы просто не смогла: во мне затекло все, что могло затечь, голова казалась свинцовой, а уходить я действительно не собиралась. Поэтому решила, что буду лежать и смотреть на него, так и лежала, пока глаза один раз не закрылись…
А теперь вот.
– Ты почему проснулся? – выдала я.
Райнхарт, непривычно бледный, приподнял брови.
– Не думал, что ты настолько рада меня видеть, – несмотря на все, он улыбался.
– Лекари сказали, что ты будешь спать несколько дней.
– Ох уж эти лекари. Вечно мудрят со сроками, – хмыкнул он. – А ты почему здесь?
– Не думала, что ты будешь настолько рад меня видеть, – вернула ему его же слова.
Какое-то время мы просто смотрели друг другу в глаза, а потом рванулись вперед: он – ко мне, я к нему. Обнимала я его, правда, на этот раз более осторожно, а вот Райнхарт, казалось, об осторожности забыл вовсе.