У них это было взаимно. Моя принцесса умудрилась познакомиться с Леопольдиной, когда выбирала новых фрейлин, положенных по статусу принцессы. Нужно ли говорить, что герцогиня Полинская отбор не прошла? То ли характер у Дины испортился еще больше, то ли дело было в том, что с Элеонор они больше не дружили. Эле наоборот стала фрейлиной моей супруги (кажется, именно этот факт окончательно разбил ее детскую дружбу) и со временем благодаря общей любви ко мне и к маджерам семейства кошачьих они стали настоящими подругами.
– Зато тебе нравится мой отец! – хитро прищурилась моя принцесса.
– Настоящий Гориан именно такой, каким я его помню.
Король многие годы провел под действием алой схемы, но когда мы с ним встретились впервые, он еще не был околдован Дорианой, а я был еще совсем мальчишкой, сопровождавшим отца. Образ Гориана запечатлелся в моей памяти, и он тогда стал для меня кумиром. А после… После я уже встречался с Дорианой и Себастианом. Они хорошо знали короля, поэтому искусно скопировали его манеру речи, смелые высказывания – так, что сложно было догадаться о подмене. Конечно, в том Гориане больше не было волшебной энергетики, но я, как и многие, списал это на возраст. Сейчас отец Алисии каждый день доказывал, что ни возраст, ни алые ментальные схемы не способны сломить, а тем более сломать его волю. За два года он провел множеств реформ, принял ряд законов и даже находил время для того, чтобы понянчиться с внуками, не говоря уже про ухаживания за Свентаной. Вот кто ни капли магии не растерял!
– Он, кстати, будет на премьере, – напоминаю я, и Алисия сначала краснеет, затем бледнеет.
Она снова поворачивается к кроваткам.
– Ты забыл рассказать про Зигвальда.
– Любимая, – мягко, как играющий лев лапой, возвращаю ее лицом к себе, – с Зигом все прекрасно. Он скоро займет бальский трон и займется восстановлением государственной экономики. Заговорщиков слегка погоняет, опыт у него уже есть, арэнэ себе подыщет или вообще решит остепениться. Я в его дела не вмешиваюсь. Но что-то мне подсказывает, что ты готова говорить о чем угодно, только не о будущей премьере твоей новой пьесы.
Щеки Алисии снова ярко вспыхнули, она обняла меня и спрятала лицо на моей груди.
– Не произноси этого страшного слова, – донеслось до меня глухое, будто жена говорила не со мной, а с моим пиджаком.
– Пьеса?
– Премьера!
Я погладил Алисию по волосам и положил пальцы ей на подбородок, побуждая запрокинуть голову и посмотреть мне в глаза.
– Любимая, что не так с этим словом, а главное – с событием? Это же настоящее торжество искусства! Твоего искусства. Тем более что твоя новая пьеса – шедевр. Могу это подтвердить, потому что читал первым.