Лиля так и стояла, вытаращив глаза. Это не греческий. Похож, но не он. Какая разница, греческого она всё равно не знает. Эйме... Он представился? Октер Дилтад...
Она вежливо кивнула мужчине и с силой ткнула себя пальцем в грудь.
– Эйме Косенкова Лилия. Ду ю спик инглиш?
Мужчина с любопытством наклонил голову к плечу. По-видимому, он никогда не слышал английского... Или хорошо притворялся. Лиля стояла в растерянности, потом потёрла лицо руками.
– Слушайте, – сказала она устало. – Я не понимаю ничего. Ни-че-го. У меня нет вещей, телефона... Погодите. Телефон? – Она изобразила телефон, растопырив большой палец и мизинец в разные стороны. – Телефон! Интернет, телефон... Мне нужно найти телефон! – Она снова растопырила пальцы снова и потрясла рукой. – Оператор... Роуминг?
– Рум? – переспросил с сомнением мужчина в красивом камзоле, повторяя её жест. – Рум?
– Да, да, роуминг! – закивала Лиля.
Мужчина кивнул парню, стоявшему рядом с ним, и тот убежал к дому. В толпе начали переговариваться, всё громче и громче, и мужчина поморщился, поднимая руку.
– Стамэ! – сказал он негромко, и разговоры затихли.
Ого. Начальник, видимо... Лиля с удивлением наблюдала, как к этому местному шефу подбегает парень, вернувшийся из дома со стаканом какой-то прозрачной, слегка желтоватой жидкости.
– Рум, – сказал мужчина в расшитом камзоле, протягивая ей стакан и вопросительно глядя ей в глаза. – Эйте сей, кирья?
– Я не понимаю, что вы говорите, – сказала с отчаянием Лиля, забирая стакан из его руки. – И вы меня тоже не понимаете, как видно. Я просила телефон, а вы мне даёте... – Она понюхала стакан и отшатнулась. – Господи, что это?
– Се рум, – развёл руками мужчина.
Он снова повторил жест Лили, изображая телефон. Та с отчаянием обвела взглядом присутствующих, и они закивали.
– Ладно, – сказала Лиля, с сомнением косясь на жидкость в стакане. – Ладно. Это не то, что я просила, но, возможно, это упростит нашу... межкультурную коммуникацию. Надежда лишь на это.
Она зажала нос и в один глоток выпила всё, что было в стакане.
Твою мать!!!
Мир горел. Он горел в пламени атомной бомбы, чей взрыв двигался по пищеводу, обдирая гортань, размётывая желудок на расплавленные ошмётки. Мир пылал, выжигая глаза изнутри, оглушая, убегая вверх и вправо.
Последнее, что увидела Лиля – серый, испачканный подол чьего-то платья, в приставших ворсистых цепких семечках какого-то лугового злака. Она закрыла глаза, и всё погасло.