– Пойдёмте дальше, – стиснув зубы, сказала Лиля.
– Там мужская половина, – остановила её одна из девушек. – Туда нельзя.
– Половина? – переспросила Лиля, убирая руку от ручки двери. – Мужская?
– Да. У вас нет половин?
Лиля озадаченно покачала головой и пожала плечами, поднимаясь по небольшой лестнице наверх, в холл, большой и светлый, с изящно изогнутой лестницей, по обе стороны которой открывались двери в такие же светлые комнаты.
– Гостиные... кабинеты, – показывали девушки, ведя её по помещениям. – Там столовая...
Лиля шла, с каждым шагом погружаясь в мрачное уныние. Электричества тут нет. Паровые двигатели... Ванная... Лиля резко остановилась, вспоминая всё, что слышала о мытье в... в старину.
– Как у вас моются?
Девушки смущённо переглянулись, потом кто-то хихикнул.
– Как везде, – сказала Раллин.
– А как именно у вас, в Арнае?
– Ну, мы умываемся из тазика... Раз в неделю греем воду в лохани и моемся.
Лиля помассировала виски. Водопровода тоже нет. Горячей воды... Опять деревня... барак. Твою мать!
– Держите её! – воскликнула Талимда, видя, что Лиля пошатнулась. – Сомлеет же!
– Куда она сомлеет. Вон, распущенная ходит, – хмыкнула женщина средних лет, которую Лиля приняла за домоуправительницу. – Лилэр, у тебя такое имя благородное, а ходишь как... как неряха.
Лиля недоуменно посмотрела вниз, на шнуровку корсажа, и девушки закивали.
– Дай помогу, – сказала домоуправительница.
Ох... Лиля застыла, не в силах пошевелиться или вдохнуть.
– Погоди... ну-ка выдохни, – нахмурилась Талимда. – Во-от. Другое дело.
Корсаж жестоко сдавливал все известные Лиле внутренние органы, а ещё те, о существовании которых она до сих пор не подозревала. Она прошла ещё несколько шагов, потом остановилась и расслабила шнуровку.
– Вы как хотите, а я мучить себя не собираюсь, – сказала она твёрдо. – Это невыносимо. Кто это придумал?
– Раньше, говорят, девушки носили другую одежду. Лёгкую и без рукавов. Но после разобщения народов это стало вносить смуту.
Лиля кивнула, осматривая спальни на втором этаже. Понятно. Бывает. Проще обвинить женщину, чем контролировать себя и не распускать руки. Это мы как раз знаем, плавали. Картина проясняется.
– Слушайте, я хочу посмотреть ваши книги по истории. Карты, всё такое.
Где-то внутри теплилась надежда, что это какой-то розыгрыш, сон... Какая-то иллюзия, которая вот-вот развеется. Но всё было слишком реальным. Шершавая серая ткань платья пахла какими-то свежими травами, запахи, доносившиеся с кухни, тревожили воображение, стёкла, ромбовидные, с красивыми желтоватыми гранями, были холодными и слегка припылёнными. Лиля осматривала светлое дерево стенных панелей, удивляясь изящному рисунку волокон древесины, вела рукой по мрамору перил лестницы, и чувства, что охватывали её при этом, тоже были настоящими, существующими.