Она положила перед собой отрез желтоватой ткани и пальцами пробежалась по моточкам ниток. Красивые оттенки блестящих нитей радовали глаз. У Аяны засвербило в кончиках пальцев. Она полгода не вышивала и не шила ничего, если не считать, конечно, бровь Верделла.
Стебли без листьев, изображённые на рисунке, были похожи на стебли вьюнов. Она взяла два зелёных оттенка и поразилась, насколько тонкими были нити. Игла тоже была такой тонкой, что Аяна еле ухватила её задубевшими от бесконечной стирки в дороге пальцами.
Петелька, стежок, иголка в петельку. У неё на глазах выступили слёзы. Аяна сидела с привычной работой в руках, но была между двумя мирами – Конды и своим родным – в незнакомом городе, в чужом доме, а Верделл выбежал, хлопнув дверью. Седа крашеная, усадки не даст, а вот хлопок явно некрашеный. Стежки надо класть посвободнее. Мама так учила. Она, наверное, с ума сходит, гадая, где две её дочери. Лойка! Нет, об этом думать сейчас она не будет. Стежок, стежок, между ними ещё один. Красиво получается! Седа скользит так просто, потянешь чуть сильнее – и всё испортишь. Как, наверное, Нэни намучилась с кафтаном! И ведь ни одной затяжки, ни в одном шве. Аяна тогда на шлюпке, когда бежала к Конде, за что-то зацепилась подкладкой, потом полдня сидела и вправляла нитку. А у Нэни не было таких тонких игл. Ну и искусный же у них тут кузнец!
– Достаточно, – сказала Кано, и Аяна взрогнула. Она не заметила, как та подошла сзади. – Придёшь завтра к восьми. Раньше не нужно. Работать пока будешь на хлопке. Два с половиной медных в день, каждый день. Ру приносит обед. Ваша комната за этой дверью. – Она грациозно указала в сторону одной из дверей. – После шести вечера ты свободна.
Аяна быстро подсчитала. Полтора серебряных в месяц. Это мало. Может, это много для здешних мест, но для них с Верделлом этого мало. Их каморка стоит два с половиной медных в день. А ещё еда... Всё, что она заработает, будет уходить на комнату. Верделл! Сколько он сможет заработать?
– Ты считаешь, что этого мало? – бесстрастно посмотрела на неё Кано. – Спустя какое-то время я доверю тебе сложные вышивки на седе, и оплата возрастёт. Думаю, через три месяца.
Три месяца! Аяна была готова закричать. Она не сможет работать три месяца. А ещё ей нужен керио. Отчаяние поднималось, холодной водой плескаясь у ног.
– Госпожа Кано, – сказала она, вставая. – Я должна подумать. Я приду завтра утром и сообщу своё решение.
Кано промолчала. Ни один мускул не дрогнул на её лице.
– Хорошо, – наконец сказала она. – Можешь идти.