Она отдышалась. Тэва подвесила светильник на цепь.
Джин, Гэла, Ивэр. Лейсе. Знакомые, встревоженные лица.
– Я сниму с тебя штаны, милая. Потерпи. Вода где? Принесите ещё воду, помыть руки.
– Помой с мылом, Тэва, – сказала Аяна. – Пожалуйста. Это важно.
– Ты за чем на лошадь залезла, бедовая твоя голова?
– Искала тебя. У меня отошли воды в постоялом... ммм...
– Дыши! Дыши, милая!
Она дышала. Она дышала запахом чистых простыней и наволочки, которую кусала. Она дышала запахом мыла от рук Тэвы и запахом волос Джин, которая склонялась, чтобы вытереть ей лоб влажной тряпицей. Она вдыхала прохладный воздух предзимья, сквозящий из приоткрытого тёмного окна, и запах собственного пота. Боль накатывала и отступала, всё чаще и чаще, сильнее и сильнее.
– Отпусти дитя, милая. Отпусти.
Она рычала, грызя подушку, качаясь на локтях и коленях, и огненное кольцо внизу живота пульсировало.
– Дыши, милая. А теперь ещё разок, ну-ка! Рычи!
Всё. Она лежала, разбитая, обессиленная, в луже пота и крови. Послышалось кряхтение.
– Дайте нож. Держите. Ну что, милая, поздравляю тебя. Джин, вот тут ещё затягивай.
– Дайте мне, – прошептала она. – Дайте!
Мокрые тёмные волосы, белый жирный слой на нежной, тонкой-тонкой синеватой коже. Крохотные пальцы, крохотные ногти, приплюснутый, ещё не расправившийся носик, красивые губы.
– Айлита...
– Ну и странные у вас имена, – сказала Гэла.
– Очень странные, – кивнула Джин.
– Так, ну-ка давай ещё разок напрягись, милая. Вот, хорошо. Молодец. Интересно, а как вы девок называете?
– Айлита. Её зовут Айлита.
– Какое «её»? Парень у тебя, не видишь? Мальчик.
Сокровище моё, нежное, бесценное сокровище. Нет ничего дороже в этом мире, чем ты, душа моя, сердце моё.
Снег за окном падал на мощёную дорожку и таял, оставляя мокрые пятна. Маленькие вечнозелёные кусты, подстриженные в форме шаров, уже были покрыты слоем снега, но на земле он оставаться не хотел.
– Сколько это коней? – полушепотом спросила она, указывая на стол.
Конда наморщился, уперевшись пальцем в переносицу и подсчитывая.
– Восемьдесят.
У Аяны зашумело в ушах.
– Ты даришь мне такой подарок?
– Да. Ты подарила мне мою жизнь, но я не могу отблагодарить тебя тем же. Любой подарок будет мал по сравнению с твоим.
Праздник её рождения был сегодня, и его подарок, заранее подаренный ей, был прекрасен. Конда сказал, что Аяна подарила ему жизнь, и он не может ответить ей тем же. Но он сделал это. Он тоже подарил ей жизнь.
Кимат спал, и его кожа в светлых пелёнках казалась ещё смуглее, а брови, ресницы и волосы – ещё темнее. Аяна лежала рядом, глядя, как поднимается и опускается его маленькая грудь, как дрожат во сне пальцы, приоткрываются губы, как бегают глаза под закрытыми тонкими веками.