Беспросветная серость. Она закрыла лицо руками.
– Кирья ондео!
Она резко отняла руки от лица. Перед ней стоял тот самый мальчик, с которым она говорила в первый день поисков.
– Мы нашли. Вроде она. Иллира, да?
Аяна чуть не расплакалась от радости, не веря своей удаче.
– Да, да! Иллира! Веди скорее!
– Я не могу, кирья... кира. Меня и так сейчас будут драть за то, что меня почти два дня не было. Я тебе адрес скажу. Но деньги вперёд. Это не я нашёл, а другой пацан. Так что и мою долю давай, и его.
Аяна радостно отсчитала деньги.
– Адрес?
– Улица Мильдет. Дом в середине. С аркой.
– Где? Где это?
– Во-о-он там, – вытянул палец над головой мальчишка. – Всё. Бывай.
Он моментально скрылся с глаз, стоило только моргнуть. Аяна вытаращила глаза, поражаясь такой прыткости.
Она оседлала Ташту, закинула на него мешки, подхватила кемандже и сумку, потом какое-то время поколебалась, не лучше ли вести гнедого в поводу. Но вытянутая рука мальчишки двигалась по подозрительно высокой дуге, указывая в сторону нужной ей улицы, поэтому Аяна сказала про себя коротенькое слово из списка Верделла, натянула поглубже капюшон и сунула ногу в стремя.
Улочки петляли, узкие, широкие, прямые и изогнутые. А что если она уже проехала нужное место?
– Подскажи, а где улица Мильдет? – спросила она у какого-то мужчины в шляпе, но он пожал плечами и торопливо прошёл мимо.
Она спросила ещё троих, потом свернула на широкую улицу и спросила там, и наконец какой-то парень остановился и показал ей нужную сторону.
– Только это далеко, – сказал он, пытаясь заглянуть ей под капюшон, с любопытством всматриваясь в голову Кимата, торчащую из-под плаща, и сапоги со штанами, торчащие из-под юбки.
Аяна проехала пару районов с высокими домами в три и четыре этажа, потом красивый сквер с ухоженными клумбами, и ещё насколько районов, в которых дома с более просторными дворами постепенно сменились опять прилепленными друг к другу домиками, узкими и на вид настолько же неудобными, насколько живописными. Её приводило в восторг то, с каким изяществом эти строения приспосабливались к ландшафту. Казалось, они выросли тут естественным путём, без вмешательства человека, как, например, древесные грибы разных размеров, густо усыпавшие ствол поваленного дерева.
Улицы виляли вправо и влево, сужались и расширялись, утекали вниз и выныривали наверх по мере подъёма склона. Некоторые улочки были настолько крутыми, что ей приходилось разворачивать Ташту, потому что вместо простой дороги они представляли собой настоящие лестницы, и в одном доме из-за уклона с разных сторон могло быть одновременно два и три этажа, а дверь выходила на ступеньки этой улочки-лестницы. На маленьких каменных балконах стояли цветочные горшки, и лозы нокты полностью скрывали некоторые фасады, раздвигаясь лишь на окнах и проёмах дверей, и то, по всей видимости, не без вмешательства чьих-то сильных рук.