— Я поставил на то, что ты всё-таки зайдёшь сам, — сказал Росс и, хихикнув, протянул Нильсу десятку. — Ты должен мне десять баксов.
Я засунул руки в карманы, как будто надеясь, что эта сумма образуется там сама собой. Росс хлопнул меня по плечу.
— Расслабься, я пошутил.
В назначенное время мы зашли в небольшую, но уютную комнату без окон, отделенную от комнаты поменьше прозрачным пластиком.
— Как будете готовы, дайте знать, — сказал парень на вид чуть постарше нас, выглянувший из звукорежиссёрской будки.
Нильс сказал, что мы должны записать песню, которую исполняли на фестивале и, если успеем, ещё одну. Я подумал, что за два часа можно записать все наши четыре песни, но вскоре понял, как сильно ошибся. Ребята-то играли, как надо, зато меня постоянно останавливали, одёргивали, требовали петь, то тише, то громче, то быстрее, то чувственнее. Больше всего, естественно, доставалось от Нильса, хотя все остальные тоже хотя бы по разу, но возмутились моей некомпетентностью. Ты единственный ко мне не придирался, да и то, потому что почти сразу ушёл к звукорежиссёру и наблюдал за нами оттуда.
В общем, это оказались не самые приятные два часа в моей жизни. По окончании нашего времени, я чувствовал себя так, словно меня сбросили в колодец и заставили выбираться безо всякой помощи, а я так и не понял, вылез я на свет или нет. А мы записали всего-то одну песню. Как другие группы записывают целые альбомы, я и представить не мог.
Ребята собирались кто куда: Мона хотела пойти с тобой по магазинам, Лайк звала перекусить в кафе, Нильс что-то говорил про культурный центр. Я же мечтал лишь о душе и кровати, и всё равно, что на улице самый разгар рабочего дня. Вот и преимущество того, что меня не берут на совместные времяпровождения.
Ни с кем не прощаясь и не привлекая к себе внимания, я выскользнул на улицу. Не успел я застегнуть молнию на куртке и осознать, что я нахожусь в разгар учебного дня в центре Нью-Йорка у студии звукозаписи, как заметил знакомое лицо. По тротуару с дорожным чемоданом в руке мне навстречу приближалась мама.
— Дорогой? Ты почему не учёбе? — удивилась мама искренне. А потом прищурила глаза: она точно заподозрила меня в чём-то плохом.
Мама остановилась в полуметре от меня и поставила чемодан вертикально. Я застегнул молнию на куртке до самого конца и сунул руки в карманы. Как будто это меня могло спасти.
— Ты бросил учёбу? — спросила мама строго.
— Что ты, нет, конечно! — спохватился я. Не хватало ещё, чтобы мама думала обо мне хуже, чем есть. — Я же говорил, что у меня важное занятие? А я не говорил, что оно практическое и не в кампусе? — мама явно мне не верила, но я решил не отступать. — Наверное, забыл. Здесь, — я махнул рукой в сторону студии звукозаписи (наверняка, мама видела, откуда я вышел), — оно и было. Только что закончилось.