Я зашёл в твою спальню и развалился на твоей кровати, пытаясь представить, какого это — спать здесь. От постели шёл обезличенный запах порошка и ничего, что бы напоминало тебя. Я напряг память, чтобы вспомнить, приходил ли ты вчера вечером или ночью, и пришёл к выводу, что ты ночевал в каком-то другом месте. И, наверняка, с Моной.
Ты вернулся в три часа дня и не один, а со своей подругой. Вы принесли полные пакеты продуктов и напитков. Намечалась вечеринка. Видимо, это и был твой сюрприз.
Мона отправилась на кухню нарезать фрукты, раскладывать закуски по бумажным тарелкам, расставлять на всё это добро на кухонном столе. Ты зашёл в мою комнату, содрал со стен плакаты, сбросил с кровати постельное бельё, оставив один матрас, и, сунув всё это в большой чёрный мешок, отнёс в коридор. Вернувшись, ты высыпал из бумажного пакета иголки хвойных деревьев и разровнял их на матрасе, письменном столе и на полу. В воздухе расползся аромат леса и свежести. Я застыл в проёме и с интересом наблюдал за тобой. Еловый лапник ассоциировался у меня с чьей-то смертью, но ты, наверное, просто хотел отбить мой запах из этой комнаты. Ты отпустишь меня, или мы переедем в другое место?
Закончив с хвоёй, ты побрызгал в воздухе из флакона с надписью «аэрозоль с ароматом после дождя».
— Фу, гадость какая, — заключил ты и открыл окно настежь. Флакон полетел в чёрный мешок к постельному белью. — Чё стоишь, как солдат на плацу? На вот, помоги мне.
Ты вручил мне коробку с шариками, которые я должен был надуть. Правда, у меня еле-еле хватило сил на один. Оказалось, что на нём написано: с днём рождения. Я решил не гадать, у кого из нас троих сегодня праздник. Вполне возможно, что других шариков просто не нашлось.
— И на что ты вообще годишься? — спросил ты, когда выяснилось, что больше ни одного шарика я не надую.
Вскоре из кухни пришла Мона и стала раскладывать на всех горизонтальных поверхностях еду: тарелки с крошечными сэндвичами, пакеты с крекером, фрукты и сырную нарезку. Газировку и пиво она поставила прямо на пол. Ты сбегал на кухню и принёс самую большую кастрюли, которую я когда-либо видел в домашнем хозяйстве. Положив её в центр кровати, ты насыпал внутрь земли, накидал веточек, прутиков, нарвал страницы комиксов, которые я зачитал до дыр. Потом полил всё это какой-то жидкостью и чиркнул спичкой.
— Готовы?
— Давай уже, — поторопила Мона.
А я лишь взирал на развернувшееся перед глазами зрелище без каких-либо версий, что это за ритуал такой.
Ты бросил спичку в кастрюлю. Пламя съело сначала бумагу, потом занялось ветками. К потолку стал подниматься белый дым. Ты достал из кармана ключ и бросил его в кастрюлю, потом одной из оставшихся веток перемешал содержимое кастрюли, будто это зелье какое-то. Пламя на некоторое время поубавилось, но потом разгорелось вновь, когда Мона подбросила туда щепок из бумажного пакета.