Наверху, в детской, все оставалось по-прежнему. Льюис взял в руки несколько игрушек, как будто прикосновение к ним могло вызвать у него какую-то реакцию.
— Мне здесь не нравится, — сказал он. — Какое-то неприятное чувство. И не должно быть так холодно, как здесь.
— На чердаке еще хуже, — отозвался я.
— Да. Чердак. Мы сейчас поднимемся туда, если вы не возражаете.
Я нашел ключ и последовал за Льюисом вверх по лестнице. Когда открыл дверь, меня снова охватило ощущение угрозы, как будто что-то физическое прыгнуло на меня через вход.
— Вы чувствуете это? — спросил я.
Он кивнул. Даже с отодвинутыми ставнями здесь было мрачно. Глубокие тени цеплялись за углы комнаты. Я включил принесенный с собой большой фонарь и быстро обвел лучом крытое помещение. Все выглядело так, как я оставил его несколько дней назад.
Льюис взял с собой штатив. Он выбрал место в центре чердака и установил его.
— Я не хочу использовать вспышку, — объяснил он. Здесь достаточно света, если использовать длинную выдержку.
Он не торопился, используя разные настройки, разные фильтры, разное время. Пока он работал, температура, казалось, неуклонно падала. Ощущение угрозы в комнате ощущалось очень сильно. Оставаться там становилось все труднее.
Последний кадр предстояло сделать от окна, выходящего на чердак. В дальнем конце находилась старая стена, прямо напротив камеры. Льюис установил штатив и наклонился, чтобы посмотреть в видоискатель. По мере того как он это делал, выражение его лица менялось. Он выпрямился.
— Вы чувствуете это? — спросил он. Его голос дрожал.
— Что? Угрозу?
— Угроза? Нет, нет, дело не в этом. Это что-то другое, я думаю… Ради Бога, давайте уйдем, нам нужно уходить отсюда.
Я был поражен.
— Что там? Что вы чувствуете?
Но он уже взял в руки камеру и штатив и направился к лестнице.
— Поспешите ради Бога. Оно становится сильнее.
Мы побежали к лестнице. От интонации голоса Льюиса у меня на затылке зашевелились волосы. Он страшно испугался. Он не остановился, а покатился вниз по крутой лестнице, таща за собой штатив. Я спотыкался позади. У подножия лестницы я повернулся и сильно хлопнул дверью. Задыхаясь, повернул ключ в замке.
— Что это было? — потребовал я, переводя дыхание. — Что вы там почувствовали?
Льюис опустился на пол, прижавшись спиной к стене. Его трясло. Несмотря на холод, на его лбу выступили капельки пота. Он поднял голову и посмотрел на меня. Прошло полминуты, наверное, минута, прежде чем он заговорил.
— Как будто… — Когда он наконец заговорил, его голос звучал слабо и невнятно. — Я был жив, — сказал он, — но понимал, что это не настоящая жизнь. Я мог видеть и слышать все вокруг, но не мог прикоснуться к этому. Кроме… — Он вздрогнул. — Кроме как вновь пережить свою смерть.