После наших яростных словесных битв эта ночная прогулка была непривычно молчаливой. Роман атаковал какого-то запоздалого прохожего и стрельнул у него на этот раз целых две сигареты, которые мы так же молча выкурили, сидя на скамейке в попавшемся по дороге скверике.
Чуть позже он, одним жестом попросив меня подождать, нырнул на пару минут в неоновый угар ночного клуба и вернулся с бутылкой яблочного сока. Мы распили ее на двоих, обнимая губами еще теплое после другого горлышко.
— О, смотри, — дернула я его. — Видишь это здание? Это дореволюционная больница. Я как-то услышала на экскурсии легенду про то, что храм внутри нее был замурован все годы советской власти и тут же придумала роман про демона, который все это время там спал.
— Написала?
— Это был мой второй первый роман.
— Как это?
— Ну, у меня два первых романа. Первый, который я начала и первый, который закончила. Тот, что первый начала, я закончила вторым. Так что они делят первое место пополам.
— Все у тебя не как у людей, — в устах Романа прозвучало комплиментом.
Но я неожиданно призналась:
— Кто бы знал, как я от этого устала… Не понимаю, как у других получается либо жить, как все, либо превращать это свойство в преимущество. Вон, как у тебя. Одна я торчу посреди чистого поля в алой пачке балерины и всех бешу своей якобы уникальной личностью.
Черт знает, почему я вдруг решила ему об этом поныть.
Роман, однако, покивал, как будто правда понял, о чем я. Может и понял, потому что спросил:
— Знаешь, чем отличаются нездорово ебанутые люди от восхитительно эксцентричных?
— М?
— Количеством денег, Алиса. Вот и весь секрет.
Он развел руками и рассмеялся.
— Осталось придумать, где их взять, — пробормотала я.
— Я предлагал, — напомнил Роман.
— Ой, все!
Мы постояли на мосту, глядя в черную воду реки, в которой отражались цепочки белых и оранжевых фонарей. Машины проезжали мимо так редко, что было слышно, как внизу, у опор, плещется вода. Роман обнимал меня за талию, но не делал никаких попыток поцеловать, как у бара. Только зарывался носом в волосы и вдыхал их запах, а я болтала какую-то ерунду о продажах, договорах, эксклюзиве, совершенно ему, да и мне, неинтересную — с бьющимся сердцем, изо всех сил делая вид, что ничего особенного не происходит.
После этого у Романа зазвонил телефон и он, извинившись, отошел подальше. Увы, по ночной улице голос разносился слишком далеко, так что я успела услышать и «успокойся, истеричка!», и «не помню, чтобы обещал…», и «постараюсь это пережить». Но без подробностей. К тому же с каждым словом он отходил все дальше и дальше, да и я решила пока пойти, не дожидаясь, пока закончатся разборки.