"Параноик" — скажете вы, и будете абсолютно правы. Каждый день, засыпая и просыпаясь, я чувствую, что что-то грядет. Что-то страшное и масштабное. Сама внутри себя взращиваю зерно паники, заботливо поливая каждый день и без того достаточно большой росток.
Сегодня шестое июня две тысячи двадцать первого года.
День рождения меня.
Время шесть сорок пять. Сижу на стуле перед зеркалом, наношу легкий макияж. "Вот тебе и двадцать один", раньше я хотела закатить вечеринку и позвать друзей, приобретенных в кампусе и пару местных девчонок, но сейчас я ничего не хочу.
Вечером за столом соберемся я, мама, папа и Эрн. На этом — всё. Я уже решила, что после посиделок с ними, прямой наводкой отправлюсь в бар и позволю себе пару-тройку коктейлей. Посижу в потоке шумной толпы и, возможно, попытаюсь влиться и почувствовать хоть что-то, кроме страха.
Настроения нет. Но я заставляю улыбку появиться. Неправдоподобно. Уголки губ опускаются, и я пробую снова. Это не для меня — для мамы. Ей и так будет нелегко сегодня. Первый "семейный" ужин после ухода отца. Думаю, всем будет неуютно, даже Эрну.
Весь день мы провели с мамой. Ходили по магазинам, на четыре часа зависли в салоне красоты, я подравняла каре, сделав его немного короче, покрыла ногти красным лаком и даже успела на небольшой массаж плечевой зоны. В какой-то момент я поняла, что улыбаюсь искренне. Мамин позитивный настрой и постоянные слова о том, что "девочка выросла", заставили почувствовать себя гораздо лучше, чем утром.
К вечеру я была уставшая, но счастливая (настолько, насколько это возможно).
Время двадцать ноль ноль, дядя и папа придут к девяти вечера. Стол накрыт, мама при параде. Я в белых джинсах и белой майке. Каре, немного подведенные черным глаза и красные губы. Вот такой вид я выбрала на свой двадцать первый день рождения.
Минуты утекают одна за одной. Находясь дома, не нахожу себе места. Хочу на волю. Хочу на воздух. Хочу почувствовать себя по-настоящему живой. Желаю пройти по улицам родного города и понять, что мне ничего не угрожает. Желаю перестать думать об опасности, которой может и нет. Не могу находиться дома, стены давят, да и время ещё есть. Беру коричневую кожаную куртку, надеваю, поднимаюсь наверх и беру пистолет (на всякий случай), прячу его в джинсах за спиной. Спускаясь вниз, окликаю маму:
— Мама, я прогуляюсь.
— Хорошо, милая, только не опаздывай.
Поцеловав маму в щеку, покидаю дом.
Я даже не подозревала, что произойдет в ближайшем будущем. Возможно, я должна была остаться дома, но неведомая сила подталкивала меня, и я повиновалась.