Ее смех начал стихать.
— Через некоторое время я даже перестала скрывать это. Я ему, заметь, не говорила, но и не скрывала, — Мэгги покачала головой, перестав смеяться. — Я даже съела сэндвич с салями и проволоне во время обеденного рабочего совещания. Я сидела прямо рядом с ним.
— Что он сказал?
— Nada (прим.: с исп. «Ничего»).
На ее лице промелькнула грусть.
— Оглядываясь назад, думаю, что мы не очень хорошо знали друг друга. Странно, да? Провести все это время в предполагаемых отношениях и на самом деле не знать, — она мягко стукнула себя кулаком в грудь, глядя на мужчину с приглушенной болью в глазах, — что это за человек.
Люк двинулся вперед, желая обнять ее и прогнать проснувшуюся печаль, но подавил это побуждение. В данный момент ей нужен был друг. Если бы обнял ее, Мэгги бы заметила огромную эрекцию, которую вызвал ее живой смех. Он, который всегда гордился своим самообладанием, по-видимому, не имел никакой власти над этим конкретным органом. К счастью, его стояк был скрыт рыбацким свитером. Люк останется на месте, будет слушать, и позволит ей разобраться со своей болью самой. Он мог это сделать. Потому что знал, через что она прошла. Он сам прошел через нечто подобное. Ей нужно было время. Время на исцеление. Время прийти в себя.
— Так что стало триггером? — спросил Люк, надеясь поменять ход ее мыслей. — Что ты съела первым? Расскажи подробнее.
Ее лицо расслабились, и она кивнула, как будто знала, что он пытался сделать, и решила, что это к лучшему.
— Ну, папа хвастался своим новым грилем. Он положил на гриль несколько сочных шипящих стейков на косточке, их аромат был просто волшебным.
Она ополоснула моллюсков и бросила в ведро.
— Ещё он положил на гриль стандартный набор маринованных овощей. Мои родители не забывали и про меня: сладкий перец, спаржа, цветная капуста и так далее. Мама запекла картофель на солёной подушке, а потом выложила сыр и крекеры.
Люк мог представить себе эту сцену ― барбекю на открытом воздухе, семья, улыбающиеся лица под зимним солнцем Флориды.
— Вкусный ужин, — продолжила Мэгги, — для любого вегетарианца, но все, что я видела, это те стейки. Следующее, что я помню, я обошла стороной все овощи, бросила на свою тарелку огромный шипящий стейк и съела все это примерно за пять секунд. Моя семья была в шоке.
Люк начал смеяться.
— И как оно? — спросил он.
— Лучшее, что я когда-либо ела в своей жизни, — ответила она, глядя на него, ее удивительные миндалевидные глаза снова вспыхнули весельем. Их цвет сегодня казался другим ― изумрудно-зеленый был еще глубже, и появился оттенок синего. Всегда ли в ее глазах присутствовал этот голубоватый оттенок, или же это в них отражался океан?