– Вынуждена вас огорчить, но Янци умер в прошлом году от оспы вместе с еще пятью детьми. Остальных тогда удалось спасти. Ана, проводи гостей к Мирце и Орину. Большую часть времени эти двое проводят вместе. Держатся друг за друга, как за осколок родного прошлого.
Сестра Ана, поклонившись нам, повела по лестнице на второй этаж, затем мы свернули в левое крыло и пошли вдоль дверей. Я смотрела на обшарпанные, поеденные плесенью стены, просевший местами пол со скрипящими половицами, перекошенные от старости и сырости двери и понимала, что приют находится не в лучшем своем состоянии. О них, видимо, давно никто толком не заботился. Необходимо помочь беднягам, нужно будет, и с королем поговорю, если Дамиан не заинтересуется, хотя он не похож на равнодушного скота.
– Вот, это классы для тех, кто постарше, – комментировала Ана, – как видите, здесь давно не делали ремонт, а зимой очень холодно и сыро, поэтому все приходит в еще большее запустение. А вот и игровая, здесь чаще всего они и сидят, порой просто взявшись за руки.
Мы вошли в небольшое помещение почти без мебели, с небольшим количеством игрушек, за которые шумно сражались несколько детишек. Одеты все дети были очень скудно, волосы не ухожены, такое ощущение, что их всех стригли тупыми ножницами. В одном уголке прямо на полу, застеленном когда-то неплохим ковром, выглядящем сейчас, как перестиранная тысячу раз тряпка, сидела парочка, мальчик и девочка, и грустно смотрели в никуда, крепко держась за руки. Судя по описаниям, это и есть те самые Мирца и Орин.
Я подошла к ним и присела рядом, прямо на пол. Но они даже не взглянули на меня. Достав из кармана заготовленные заранее конфеты, я дала каждому по одной, а они не веряще на них уставились. Мирца первая потянулась за угощением, затем осмелел и Орин.
– Спасибо, тетя, – сказал тихо темноволосый сероглазый мальчик и толкнул локтем девочку.
Малышка посмотрела на меня своими пронзительными синими глазками и только кивнула. Съев конфеты, они вопросительно на меня посмотрели, причем настолько серьезными, я бы даже сказала взрослыми, взглядами, что мне на минуту стало не по себе. Бедные дети, что им на самом деле пришлось пережить, чтобы так внезапно повзрослеть?
– А вы тоже будете нас спрашивать? – снова заговорил Орин.
– А почему ты так думаешь?
– А все, кто к нам с Мирцей приходят, только спрашивают про то, что тогда было. Ее не беспокойте, она была маленькая, ничего не помнит, только опять всю ночь плакать будет. Можно, я ее в комнату уведу?
Я смотрела на этого мальчика, который считал своим долгом оберегать и защищать эту малышку, и с тоской думала о брате, который вот так меня всегда опекал. Видимо, за это время, и после сплотившего их горя, дети практически сроднились.