– У меня кожа нежная, синяки останутся, – пояснила я. – А я не поленюсь сходить в ближайшее отделение и зафиксировать побои. Как уже не поленилась включить в кармане диктофон и зафиксировать оскорбления. Моральный ущерб, как никак. Бедную девушку каждый встречный поперечный может обидеть.
– Да ну тебя, – отмахнулся патрульный, разжимая пальцы. – Проваливай, чтобы глаза мои тебя не видели.
Меня уговаривать не пришлось. Развернувшись, я спокойным шагом направилась в сторону эскалатора. Нахрен это метро. В задницу. Доберусь на наземном транспорте. А вот домой только на такси.
Спустя полчаса я подходила к дому Инги. Чем меньше оставалось расстояния, тем большая паника накатывала на меня. Что я ей сейчас скажу? О чем спрошу? Как это будет выглядеть после стольких гадостей, что она натворила? И есть ли смысл с ней разговаривать вообще?
Ответов не было. Было желание развернуться и бежать прочь. Причем чем дальше, тем лучше. Все внутри меня противилось спонтанному решению навестить когда-то лучшую подругу. Смогу ли я сдержаться и не повыдирать ее патлы? Смогу ли адекватно вести разговор, не скатываясь в прошлое и не поднимая старые темы? И главный вопрос – смогу ли я после этого разговора собрать себя по кусочкам?
Все же, сейчас мне предстоит встретиться не просто с прошлым. Мне предстоит встреча с самой собой, которая существовала несколько лет назад. И я не настолько наивна, чтобы думать о том, что меня сейчас не шарахнет рикошетом. Шарахнет, еще как шарахнет.
Вдох-выдох!
Пальцы сами набирают номер квартиры на щитке домофона. Некоторое время слышатся только гудки, а после…
– Да?
Сердце моментально подскочило и забилось, как сумасшедшее. Желудок словно сжала чья-то невидимая рука. По телу пробежала дрожь.
– Ну здравствуй, Инга, – севшим голосом ответила я. – Откроешь? Нам нужно поговорить.
Вопреки моим ожиданиям, Инга не стала открывать дверь, а спустилась вниз, сама. Присев на лавочку у подъезда, она вытащила пачку дорогих сигарет и чиркнув зажигалкой, подкурила.
– Говори, раз пришла, – выпуская тонкую струйку дыма в мою сторону, сказала она. – Или ты ждешь, что я сейчас упаду перед тобой на колени и начну просить прощения за то, что произошло тогда?
– Нет, – пожала я плечами, продолжая сверлить девушку взглядом.
Инга изменилась. И сильно. Причем не только внешне, но и внутренне. Раньше она предпочитала скрывать свою истинную сущность за маской бедной овечки, сейчас же в ее жестах, мимике скользило что-то неприятное. Лишь глаза выдавали вселенскую усталость и какую-то обреченность.