История начинается с гибели ребёнка, а заканчивается смутными надеждами. Между этими точками — женские лица и тела, вроде бы прекрасные сами по себе, но до странности лишённые эроса. Женщины не ищут наслаждения, они ищут близости, прикосновения, избавления от одиночества, ищут «человека внутри», особенно Мария с её бесстыжей улыбкой. Ради своего сохранения и воспроизводства жизнь отказывается от стеснения, она идёт напролом, она делается бесстыдна и бесстрашна. Не какая-то там «жизнь» из философских галлюцинаций и исторических абстракций, а эта самая баба-жизнь, сестра-жизнь, мама-жизнь, которая, расставив ноги и утирая пот, делает свою грязную, неблагодарную, святую работу!
Не скажу, что меня сильно увлёк сценарий (Александр Терехов, Кантемир Балагов), — диалоги блёклые. И для чего героиня сделана высокого роста, дылдой? Как это пригодилось в фильме? Да никак. Могла бы быть маленькой, тогда картина именовалась бы «Коротышка». О ритмах я уже упоминала. Актёры подобраны выразительные, но не такие притягательные, что прямо глаз не оторвёшь. Так что мне понравилось-то в картине, если я её с трудом досмотрела?
Ощущение жизни. Страстное, талантливое. Из которого может произрасти настоящее творчество, если режиссёр будет строг и неумолим к себе.
На «Оскара» отправляют вовсе не самый лучший фильм
Известие о том, что на «Оскара» от России выдвинута картина Кантемира Балагова «Дылда», потрясло многих граждан аж до потери вменяемости. Трудно позавидовать молодому режиссёру — столько грязи на него вылилось. Сейчас, знаете ли, народу лучше на глаза не попадаться. Но, собственно, произошла характерная ошибка — публика почему-то решила, что на «Оскара» отправляется самый лучший русский фильм года. А это совершенно не так.
Наш «оскаровский комитет» — мощно засекреченная организация, и члены этого комитета молчат, как чугунные тумбы (выражение Достоевского). То есть кинематографисты, конечно, о чём-то догадываются, но точного списка никто не знает. Где-то человек 25–30 решают, какой фильм выдвинуть в этом году, и критерии выдвижения совсем не художественные достоинства.
Если пользоваться этим критерием, то, скажем, картина Светланы Проскуриной «Воскресенье» выше и глубже по художеству, чем «Дылда» Балагова, раза в три, наверное. Настолько, насколько матёрая Проскурина (она имеет «Золотого леопарда» за фильм «Случайный вальс» и Гран-при «Кинотавра» за «Перемирие») старше Балагова. Обе картины принадлежат к авторскому, то есть индивидуальному, со своим почерком и дыханием, кинематографу и продержались в прокате не слишком долго. Однако «Воскресенье» — это о нашей жизни, а «Дылда» — так, занятный фантом.