– У тебя есть родители? – задал неожиданный вопрос Рисли. – Братья? Сестры? Тети, дяди?
– Родители есть, – было заметно, что Яна растерялась. – Но они в разводе. Тети и дяди тоже есть. Только братьев с сестрами нет. Разве что двоюродные…
– Вот видишь, сколько у тебя близких людей, – Боб усмехнулся с грустью. – А у меня никого нет. Никого, понимаешь? Даже наставника, что передал мне силу, уже нет в этом мире.
– А родители…? – Кирилл расслышал в голосе Яны прежние, ее «родные» нотки.
– Они погибли, когда мне было пятнадцать, – Боб протянул ей фото. – Вместе с моей старшей сестрой. И я остался один в этом большом доме… Единственный наследник всего состояния, за опекунство над которым среди корыстных родственников началась война. Им был нужен не я, а мои деньги, и я это прекрасно понимал. Мне же не хотелось ничего: ни денег, ни этого дома. Я просто мечтал вновь увидеть родителей живыми. Или умереть самому. Тогда же я понял, что нет ничего ценнее, чем жизнь. Из депрессии, в которую я погружался все больше, меня вытянул мой наставник. Он и стал моим опекуном. Вместе со своей новой сущностью я обрел и новую семью, правда, опять ненадолго. Когда мне было восемнадцать, мой наставник тоже решил покинуть мир живых. Понятно, он был очень стар, однако… Я снова остался один.
Кирилл, слушая исповедь этого парня, испытывал смятение. Он всегда воспринимал Боба как недалекого и избалованного мальчишку, теперь же видел, насколько ошибался: за маской наглого и беззаботного мажора тот скрывал свою личную драму.
– И поверь, – Боб между тем говорил дальше, – никакие деньги не избавят тебя от одиночества. Одиночества, которое вот тут, – он похлопал себя по груди. – Можно заполнить дом сотней гостей, купить себе с десяток «верных» друзей, но так и не избавиться от одиночества.
А дальше уже Яна удивила Кирилла: она молча обняла парня.
– Ты можешь считать меня своим другом, – сказала потом почти шепотом. – И если захочешь пообщаться, звони в любой момент. Да… И оставь свои деньги при себе. Мне они и даром не нужны.
– То есть, ты мне уже не завидуешь? – улыбнулся Рисли, охотно обнимая ее в ответ. Его руки как бы невзначай легли на округлости девушки, что пониже спины, а губы растянулись в довольной усмешке.
Вот же гаденыш! Кирилл едва сдержался, чтобы не дать этому мальчишке хороший такой, мужской подзатыльник. Это ж надо так мастерски разжалобить девушку, чтобы потом бессовестно облапать ее! Теперь сочувствие, возникшее было у Кира от рассказа Рисли, заметно разбавилось негодованием.
– Нет, уже не завидую, – Яна улыбнулась и к облегчению Кирилла отстранилась от Боба.