— Как жирно льстишь, — цокаю языком, — я думала, ты получше владеешь языком переговоров.
— Я могу показать наглядно, как я владею языком.
И я вижу, что он совсем не шутит, а у меня от его предложения, кажется, все тело превращается в раскаленную лаву.
— Егор…
Я думаю, не вредно ли ребенку то, что происходит между нами? У меня нет ни одной подруги с детьми, и я ни разу не слышала ни от кого, как вообще это происходит в семейной жизни. Мне казалось, что до самых родов активная фаза любви переходит во что-то более романтическое, не знаю, обниматься и держаться за руки.
Но это совершенно удивительно, я не чувствую себя утомленной и понимаю, что предложение Егора, оно… оно мне нравится.
— А как же посуда?
— К черту посуду, — и я согласна без раздумий пойти за ним не то, что в спальню, на край света.
Утро наступает слишком быстро. Я лежу, уткнувшись в спину Егора, обнимая его рукой. Так удобно — прижиматься животом к его пояснице, чтобы каждое уверенное уже движение сына касалось не только меня, но и его.
— Тебе обязательно идти на работу?
Я знаю, как серьезно относится к своему бизнесу Баринов, но все равно задаю этот вопрос. Слишком хорошо нам вдвоем и потому так остро хочется добрать все, что мы недополучили за эти месяцы не вместе.
— К сожалению, Ева. Деньги сами себя не делают.
Мы встаем вместе, переглядываемся, когда чистим зубы. В теле столько легкости, что я снова готова взлететь к потолку волшебным шариком. Только вот протянуть приятный момент как можно дольше не выходит, и видимо, у судьбы на нас другие планы.
Видеодомофон разрывает тишину квартиры тревожной трелью.
За все время, что мы здесь, я слышу его впервые.
Смотрю на Егора, который подходит к экрану, заслоняя его от меня, и матерится. Каруселью проносятся варианты — Вика, Денис, мои преследователи…
Но я ошибаюсь.
Мужчина, которому Егор отвечает резко, мне совсем не знаком.
— Какого черты ты приперся сюда? — я вижу, что он зол, действительно зол. Сжимает кулаки, воинственно глядя на мужское лицо в экране, — мы с тобой закрыли вопрос.
— Время не терпит, Егор. Ты хочешь, чтобы наш разговор стал достоянием общественности?
Егор так отчетливо скрипит зубами, будто борется сам с собой. Но все равно — открывает дверь.
— Кто это? — отчего-то шепотом, точно нас могут услышать, спрашиваю я.
— Не важно. Оденься.
Я прячусь в спальне, выбирая из купленных Егором вещей удобный трикотажный костюм. Раздумываю, стоит ли появляться у визитера на глазах. Прямого запрета не было, но я не уверена, что Егору это понравится. Мужские разговоры чаще проходят без посторонних ушей, поэтому я опускаюсь в кресло, не зная, чем себя занять.