Так вот, я сидел в тишине на даче и, как полагается хорошему мальчику, которому очень хотелось поступить на бюджет в Бауманку, усиленно зубрил. От учебы меня оторвали причитания бабушки Тони:
— Господи, ты посмотри, куда она залезла?! Вот же ненормальная! Инна, ты что там делаешь?!
Инна?! Отец говорил, что они приедут только к вечеру. Как она могла тут очутиться?!
— Господи, что будет?! Инна, слезай! У меня сейчас сердце разорвется… Там высота метров двадцать. И дед, как назло, в магазин ушел. Дима, Дима-а-а!! — уже громче закричала бабушка, зовя меня на помощь.
Что опять натворила бесноватая сестренка? Оторвался от нудных учебников и выбежал во двор. Бабушка была в углу участка, где стояла наша гордость — большая раскидистая, почти вековая, липа. На самом ее верху, уцепившись руками за тонкий ствол, висела бледная рыжая лягушка —безбашенная, млять, сводная сестренка. По хребту пробежал холодок, мне даже смотреть на эту высоту было страшно. Как она умудрилась туда вскарабкаться!
— Дима, Димочка! — обрадовалась бабушка Тоня, моему появлению. — Смотри, куда Инна залезла. Убьется ведь… Что мы Наташе скажем?!
— Инна, слезай! — начал командовать я.
«Любимая» сумасшедшая сестренка только лишь протяжно жалобно всхлипнула.
— Лягушонок, слезай! — добавил в голос суровости.
— Н-не могу, кажется, я б-боюсь высоты.
Кажется ей, видите ли.
— Ну, хоть заговорила, мне она вообще ничего не отвечала, только плакала.
— Так какого хрена туда забралась, если высоты боишься?!
— Дима, не ругайся! — тут же сделала замечание бабушка Тоня.
— Бабуль, прости, это от стресса… Инна, быстро слезла!
И снова жалобное всхлипывание. Впрочем, разжалобить меня не получилось, наоборот, я еще больше разозлился. Что за создание такое ненормальное?! Даже в досаде дерево пнул. А потом схватился за первую от земли ветку, подтянулся, подбрасывая ноги на ее ствол.
— Дима, пожалуйста, ты еще туда не лезь, а то вдвоем убьетесь, — причитала бабушка.
Но я не слушал, поднялся еще на одну ветку вверх.
— Давай я сейчас папе позвоню, или МЧС вызову!
— Ба, подожди секундочку!
— Господи боже, да что же это такое, что за дьявол сидит в этой девчонке!
— Это от Кривошеевых, — угрюмо сказала рыжая дурында с высоты почти птичьего полета, и снова всхлипнула.
— Каких таких Кривошеевых?! Господи, да что же делать-то?! — продолжала нервничать бабушка.
А я медленно, но верно пробирался дальше, уже почти до середины липы долез.
— М-моего настоящего отца. Точнее не настоящего, б-биологического, — так называемая сестренка опять всхлипнула. — Мне от него шевелюра досталась, губы-вареники и ненормальность.