Как только оборотень-пассажир усадил его у основания своего шаттла, он вошел и быстро двинулся, чтобы устроиться в кресле пилота. Повторив уже знакомый набор команд, он пристегнул себя и Пипа ремнями безопасности, пока искусственный интеллект корабля выполнял соответствующую последовательность проверок перед взлетом. Когда и искусственный, и органический интеллект были удовлетворены ответами друг друга, Флинкс запросил и сразу же получил окно для отбытия от портовых операций.
Ожидая в одиночестве в своем шаттле, туго затянувшись в летной привязи, он вспоминал подробности своего визита на Голдин IV. Еще один мимолетно посещенный мир, еще несколько приобретенных впечатлений, еще много встреченных людей, еще одна попытка убить его еще одной новой группой нападавших. С каждым годом он, казалось, приобретал больше знаний и больше врагов. Он знал, что ничто из этого не будет иметь значения, если он не сможет найти решение своим кошмарам, бессоннице, ужасным головным болям и беспокойствам , преследовавшим его с тех пор, как он стал достаточно взрослым, чтобы понять, что он серьезно отличается от других . все остальные. Не говоря уже о его причастности к чему-то невообразимо огромному, угрожающему и почти недоступному человеческому пониманию.
Обычная мальчишеская жизнь, размышлял он, когда мотор взревел, и его снова прижало к креслу и ремням безопасности. Только он уже не был мальчиком, и, за исключением короткого периода на Мотыльке, когда он свободно и беззаботно бродил под небрежным присмотром терпимой Матери Мастиффа, он не был уверен, что когда-либо был мальчиком. Пора отложить детские дела. Проблема была в том, что Флинкс был более или менее вынужден сделать это, когда ему исполнилось двенадцать.
Сквозь передний иллюминатор шаттла небо плавно и быстро меняло цвет с голубого на фиолетовый и на знакомую бесконечную черноту, испещренную звездами. Один свет, вспыхнувший крупнее и ярче других, пронесся мимо его поля зрения по правому борту: приближающийся шаттл с грузом и пассажирами, занятыми повседневными делами. Обыкновенность, блаженное невежество, которому он начал завидовать. Это было состояние, в котором ему было отказано в течение многих лет, и в ближайшем будущем у него не было шансов испытать его.
Если бы только все, о чем ему нужно было беспокоиться, — это смерть и налоги.
«Соскучились по нему!»
Женщина, которая ехала на одном из двух отпугивателей, убрала незаконный домкрат, которым она пользовалась, чтобы подключиться к ящику шаттла. На лицах ее четырех спутников отражалось их разочарование.