Льинна промолчала и, если бы могла обрести образ, покачала бы головой, разводя при этом руками. Она всегда так делала, когда отступала, но не признавала при этом поражение.
— У Алимы точно так же, — сухо подвел черту Триен. — Только ее отдали не незнакомке, а богатому мужчине из уважаемого рода. Ее отец знал этого человека и его семью. Желание выдать дочь замуж за достойного человека — не продажа. Алима хочет вернуться домой, к людям, которые ее любят, для которых она много значит. Это разумное и естественное желание.
— Только тебя оно все равно погубит, — бросила Льинна и пропала.
Присутствие былых воплощений всегда выматывало, а сочетание с опустошенным резервом вызывало сильную головную боль. Слабость накатила волной, сил встать не было, глаза слипались. Алима во сне повернулась, прижалась к Триену и обняла его, умостив голову на груди.
Чуть слышный запах череды, потускневший аромат примочки, тепло и опустошенность после сложной беседы решили все за Триена. Глаза закрылись сами, мерное дыхание спящей умиротворяло, успокаивало. И Триен уснул, наслаждаясь уютом объятий.
* * *
Я проснулась в его руках, долго боялась пошевелиться и разбудить Триена. Конечно, я догадывалась, что близость — одно из условий, составляющая часть цены. Догадывалась. Как понимала и то, что шаман «благородно» не хотел говорить об этом прямо. Зачем? Достаточно намеков, комплиментов, нескромных взглядов и слов. Взрослые, разумные женщины понимают все и так. Он знал, что я давно не девушка, нет возможности ссылаться на невинность, и связь с ним не опорочит меня. Раз он так однозначно дает понять, чего хочет, нужно играть по его правилам. Нет смысла копить долги, я и так задолжала ему жизнь. А платить все равно придется. И лучше начинать сейчас, до того, как возникли отношения и чувства.
Я медленно высвободилась из его рук, поднялась на локте и замерла, разглядывая мужчину. Οн красив, это непреложный факт. Наверняка опытный. При такой-то внешности и положении в обществе.
В груди все омертвело, сердце замерло, билось медленно и гулко, как это бывало в те ночи, когда Интри брал меня. В который раз повторила, что это не я. Это только тело, которое принадлежит мужчине.
Я выдохнула и поцеловала шамана в губы. Он ответил на поцелуй медленно, сонно. Εго рука коснулась моей спины, и через ткань я чувствовала тепло.
Нет, нельзя думать, чувствовать, давать волю воображению. Нельзя волноваться, переживать. Нельзя. Это ведь не я!
Закрыв глаза, повторяла, что, по сути, ничего необычного не происходило. Интри брал меня, потому что имел право. Шаману я отдам себя, потому что он имеет право такое требовать. В уплату за лечение, за то, что спас мне жизнь, за то, что спас мне руку. Он имеет право обладать этим телом.