— Божественно вкусно!
Мы ели молча, а когда первый голод заглушили, Триен рассказал о вчерашнем ритуале.
— Я не понимаю, почему он считает виноватой во всем меня! — выпалила я, четко осознав, что Фейольд не отступится, пока не убьет меня.
— Потому что на самом деле именно он виноват, — прозвучало жестко, окончательно. — Он не справился. Не смог поправить ошейник и скрывал это от Старума. Не смог вынудить тебя делать то, что было нужно шайке, и значительно преувеличивал свое влияние на тебя. Потом он упустил тебя и самовольно бросился в погоню. Хотя должен был вернуться к главарю, но честный разговор со Старумом уязвлял самолюбие мага, совсем не такого всемогущего, каким он хотел казаться. Гордыня Фейольда — причина гибели его сестры. Он потакал гордыне и пренебрег долгом. В итоге не защитил сестру.
— Но он не может не понимать этого… — пролепетала я.
— Он понимает, — заверил Триен. — Понимает. Но как ему жить, если честно признать свою вину? Тогда получится, что сестра и все друзья погибли из-за него. Проще думать, что виноват кто-то другой.
— Но этот «кто-то другой» — я, — в глазах щипало, руки дрожали, и я спрятала их под стол.
Триен встал, пересел ко мне и, взяв за руку, посмотрел в глаза.
— Ему просто нужно было назначить виноватого. Любого, кроме себя самого. Это понимают все. И стража в Наскосе тоже. Они будут держать его в тюрьме, потом будет суд.
— Не верю я в местный суд, — всхлипнула я. — Я хочу домой. Там он до меня не доберется!
Триен кивнул:
— Понимаю.
Я обняла его, знала, что он поможет, поддержит.
— Все обойдется, Алима, — Триен погладил меня по спине. — Все обойдется.
— Он и для тебя опасен, — выдохнула я. — Ты показал его сержанту без прикрас. Фейольд это знает, он не забудет и не простит.
— Я все-таки верю в суд. Знаю судью, он разумный и справедливый человек. Жесткий. И станет ещё жестче, когда получит бумаги из Кипиньяра. Насколько я понял, командор стражи Кипиньяра не из тех людей, которые не заканчивают начатое. Он предоставит все документы суду. Φейольда упрячут надолго.
Звучало твердо и убедительно. Вера Триена в суды и закон подкупала, успокаивала.
— Кажется, ты уже несколько раз сотрудничал со стражей, да? — я робко заговорила на личную тему и пожалела, что объятия распались.
— Да, приходилось, — он потянулся за своей чашкой. — Шаманов тоже правильней всего назвать обличителями. Как и мэдлэгч, шаманов просят о помощи, когда не хватает доказательств. В своих ритуалах я могу вызвать даже умерших, но лишь тех, кто умер не больше пяти лет назад. Это очень тяжелый, трудный ритуал, в него приходится вплетать и живущих, которых необходимо должным образом защитить. Иначе потустороннее может получить через них лазейку в наш мир.