— Потустороннее? Это духи? — уточнила я.
— Не только, — он отвернулся, погладил чашку пальцами, и стало ясно, что эту тему он обсуждать не хочет. — Защита мирян вообще самая сложная часть работы в таких случаях. Думаю, ты знаешь и сама.
— Нет, не знаю, — я покачала головой. — Магия мэдлэгч другая. Мы не можем вызывать дух умершего, музыка гуцинь способна лишь воскресить воспоминания о нем. В ритуале познания мелодия и особые чары помогают создать образы, которые увидят и миряне, как ты их называешь. Судьи или стражники, те, кто обратился за помощью. Защищать никого не надо, — я пожала плечами и хмуро добавила: — хотя от магии иных мэдлэгч вообще почти невозможно защититься.
— То есть? — Триен настороженно нахмурился, повернулся ко мне всем телом.
— Среди мэдлэгч есть проклинатели, — со вздохом пояснила я. — Сам понимаешь, что маги, которых так называют, не стремятся лечить, спасать, гадать или зачаровывать предметы для защиты скота от падежа, например.
Он кивнул:
— Да, название само за себя говорит.
— Именно. Они проклинают на болезни, на смерть, на разорение, на несчастья. И от этих проклятий простым людям не спастись. Их и не все мэдлэгч разрушить могут.
Триен задумался на мгновение:
— Чем они платят за эту силу? — прозвучало так, будто он рассчитывал услышать о наказаниях. И он не ошибся.
— Короткой жизнью. Редко кто из них доживает до пятидесяти. Малочисленностью. У них даже двух детей в семье не бывает.
— Все равно как-то несоразмерно, — он недовольно нахмурился.
— Ты настолько веришь в справедливость? — поразилась я.
Он хмыкнул:
— Я бы иначе сформулировал. Я верю в равновесие, в равноценный ответ мироздания. Вот взять, к примеру, того же Фейольда. Сколько горя он причинил, сколькие погибли по его вине — ему все вернулось. Все возвращается. И плохое, и хорошее. Уверен, задумавшись, ты найдешь много подтверждений этому в жизни.
Такой подход мне нравился, а поразмыслив над словами Триена, я действительно нашла множество примеров. Только одному, самому животрепещущему, объяснения не находила. Никак не могла понять, когда же умудрилась сделать что-то настолько плохое, что заслужила целый год плена и ошейник.
Три дня ушло на восстановление резерва естественным путем. За это время Триен побывал в Пупе, убедился, что здоровье роженицы и ребенка не вызывает опасений, заодно узнал и новости.
После ритуала, который показал Фейольда и его подельников во всей красе, староста и сержант довели мага до деревни и погрузили вместе с двумя другими бандитами на телегу. Те сопротивлялись, а пуповчане, которым староста рассказал о ритуале, арестованных нарочно задирали. В этом отчасти были виноваты спрятанные Санхи амулеты — шамана и его доброе имя жители деревни пошли бы защищать и с оружием. Что говорить о попытках задеть словами трех связанных преступников, которые и возразить толком не могли.