— Скучать не приходится?
Я тоже откинулась на спинку скамейки, протянула ноги и закрыла глаза. Моя голова сама легла на плечо Егора. Он противиться не стал. Потом и вовсе замолчал: принялся за булочку.
— Это похвально, что ты… ты оберегал так меня, но… Егор, не скрывай от меня больше ничего. Я не люблю ложь, даже если она во благо. Ты же видишь, к чему это всё привело.
— Я хотел сделать всё правильно. Но вышло как всегда, — Егор тяжко вздохнул и приобнял меня. — Почему ты сразу спросила про вес? — сменив тему, он ошарашил меня.
— Что? Какой вес?
— Ну, ты сама сказала: ни слова про вес.
— А, это сказка о бедной сиротке, которая много ела. То есть про меня. Хотя ем я немного, а тут так вообще похудела. Кормят тут так себе.
— Если бы меня беспокоил твой вес, то я не принёс бы булочки.
— Логично, — я вынужденно согласилась. — Пожалуй, я больше есть не буду. Поставлю их в холодильник. Доедим их завтра, когда ты придёшь ко мне днём, чтобы рассказать мне все-все! Да?
— Да, — Егор поцеловал меня в макушку.
Одновременно вздохнув, мы принялись усиленно молчать. Есть такие ситуации, такие люди, когда молчание — самое ценное. И сейчас в тишине больничного дворика никто не мог нам помешать. Даже всякие желанно-нежеланные Жанны.
Мне дали вольную. Аж на целый день! Даже не так, мой лечащий врач, Станислав Евсеевич, строго-настрого наказал мне идти на улицу. И лучше прямо на весь день. И если я вернусь к вечернему обходу, то будет просто замечательно.
Егор такой новости обрадовался и решил, что, вот он, его шанс. Я же подготовилась к прогулке, как к полёту на Марс. Иначе и быть не могло! Потому что после того признания Егора наши взаимоотношения вышли на какой-то новый уровень.
Я надела самые удобные спортивные тапочки, раскрутила маму на просторное платье-рубашку. В отличие от некоторых мне не нравилось подчёркивать свой живот, я его инстинктивно прикрыть, спрятать. Мамино любимое платье было бы как раз кстати. И мне даже было плевать, что я в нём выглядела как «опухшая летучая мышь-альбинос» — цитата любимой родительницы. Но она не права: я выглядела просто как опухшая летучая мышь. Санаторно-курортные условия больницы вылечили мой красный взгляд и даже немного избавили от отёков.
Егор ждал меня возле входа, немного нервничал и ходил как озабоченный Матроскин из стороны в сторону. Я вышла во всей красе, поймала взгляд Егора на себе и поняла, что вот оно, стопроцентное попадание. Это меня удивило. Меня будто осенило, лампочка зажглась. Егор смотрел на меня так же, как и когда мы смеялись и ели булочки в кафе, когда катались на велосипедах, когда клеили обои или просто встречались во дворе или в лифте. Даже сейчас, когда я была опухшей летучей мышью-альбиносом из Китая — отёки всё-таки дали о себе знать, вставала я припухшим лицом.