– Ты кто, незнакомка? И куда ты дела Эдельман?
Я молча улыбнулась. В это время стюардесса принесла шипучую таблетку, растворенную в воде. Джонни, поблагодарив, выпил и, откинув голову назад, закрыл глаза.
Самолет пошел на взлет. Я тут же крепко сжала ручки кресла. Глупость. Ужасно боюсь летать. Умом понимаю, что теоретически, наверное, любой из моих соотечественников в случае крайней необходимости сможет устранить возможную неполадку, но проверять не хотелось бы, а железные птички в этом мире валятся с излишней частотой.
– Трусишь?
Я покосилась на Красавчика, наблюдавшего мою агонию с абсолютно серьезным лицом, без подколок.
– Ага. Это сильнее меня. Как только самолет отрывается от земли мне тут же становиться страшно. Бред, да?
– Нормально. Бывает хуже.
Он вдруг взял мою ладонь, будто говоря, не бойся, я рядом, при этом сам, как ни в чем не бывало, снова откинулся на спинку, пытаясь заснуть.
Мне же в голову лезло все подряд . Во-первых, надо проверить, что изменилось в самом Джонатане и изменилось ли вообще. В наших непростых взаимоотношениях точно все по-старому. По крайней мере, совершенно не похоже, что мое слово для него беспрекословно. Хотя… Я так-то и не пробовала по-хорошему…Посмотрела на Джонни. В дрёме, вроде, но пока еще не спит. А что если… ну, так, потихоньку..
– Джонатан, спи. – Прошептала еле слышно, наблюдая за Красавчиком.
Даже бровью не повел. Хорошо.
– Джонатан Уилсон, спи.
Снова ноль реакции. Получается, что ли? Заснул и правда.
– Джонатан я хочу, чтоб ты спал до самого Нью-Йорка.
– Душа моя, если ты планируешь карьеру гипнотизера, то срочно меняй планы. Если же это новая разновидность пыток, то поздравляю, у тебя получается. – Сказал Джонни, не открывая глаз.
Покраснев, я отвернулась к окну и мысленно назвала себя идиоткой. Почему-то рядом с этим мужчиной я катастрофически глупею. Серьезно. Любовь сподвигает людей на великие дела. Столько у них прекрасных стихов написано, романов под воздействием этого чувства. А у меня только крайняя тупость развивается.
Остальные шесть часов полета я сидела молча ,под конец даже задремав. Очнулась от того, что кто-то осторожно провел по моей щеке. Открыла глаза и увидела у себя под носом мужской торс, от которого офигительно приятно пахло.
– Просыпайся, мы заходим на посадку.
Джонни снова легонько погладил мою щеку, а я, уткнувшись в футболку Красавчика, лихорадочно соображала, с чего это меня прет от его аромата, как кошку от валерианы? Дело в обряде? Или он всегда так приятно пах, а я просто не имела возможности в этом убедиться?