— Кто ты? — чуть слышно выдавил из себя глава «искариот», не спуская глаз с трепещущих во мраке угольков.
— Имя моё мало значит для момента этого. Но всё же представлюсь, ибо требует того приличие. Зови меня Афелий, — вновь раздался нечеловеческий голос и вспыхнул яркий, слепящий свет.
Фальтус прищурился и прикрыл глаза ладонью, привыкая к слепящей вспышке. Источником света оказались два синевато-белых пульсирующих сгустка энергии. Словно светлячки они поднялись под самый потолок, рассеивая мрак своим ярким светом.
Теперь, когда тьма рассеялась, Фальтус узрел Его. Того, кто источал силу, немыслимую мощь, скрывающуюся в столь хрупком утончённом теле.
Красноглазый альбинос с бледной как мел, покрытой мелкими трещинками морщин кожей. Его длинные седые волосы были заплетены в косичку. Длинные оттопыренные остроконечные уши торчали словно антенны. Тонкие синие губы. Запавшие щёки. Выступающие скулы. Сияющие, словно рубины глаза. Безупречное лицо казалось каким-то неестественно красивым и аккуратным, словно принадлежало искусно выполненной фарфоровой кукле, а не живому существу из плоти и крови. Идеальная симметрия форм, была столь чужеродной в своём превосходстве, что человеческий разум отчаянно отрицал ее, упорно определяя как что-то ненормальное и даже нереальное. Это невольно зарождало страх. Страх перед неизведанным и непостижимым. Страх, который вынуждены испытывать убогие при встрече с всесильными. Совершенный ангел был облачён в красную тунику, поверх которой была надета титановая кираса с выштампованными на груди весами. Видимо эти весы что-то символизировали, но Фальтус не знал что именно. В правой руке он сжимал копьё, причудливое остриё которого было выполнено из чистейшего квартума. В левой руке ангел держал круглый титановый шлем, похожий на аквариум.
— Зачем же ты пришёл ко мне, Афелий? — осторожно спросил Фальтус, внимательно разглядывая гостя.
— Клеймо на мне позорное, что кровью смыть обязан. Преследуя лишь шанс последний, сулящий честь мою спасти. Я оказался заперт в этом мире жалком. И вынужден о помощи просить существ, презрение к которым безграничное питаю, — громогласно произнёс ангел, постукивая древком копья о пол.
Слова, что произносил альбинос, лились легко и непринужденно, словно песня. Его голос был суровым, но вместе с тем приятным и пробирающим до мурашек. Голос, что затрагивал потаённые струны человеческой души, непроизвольно располагая к себе любого собеседника.
— Я не совсем понимаю. Ты всегда так разговариваешь? Или только в особых ситуациях? В любом случае, я не тот, у кого ангелу стоит просить помощи. Видимо ты не понимаешь, что такое «Искариот», — надменно улыбаясь, ответил Фальтус.