— Да-да. Мы всё проверим, а после я расскажу, что удалось нарыть. А пока будь любезен, убирайся восвояси, а то мне как-то не по себе от тебя, — Фальтус затушил окурок о стол, после чего провёл рукой по набриалиненным волосам, словно проверяя в каком состоянии его причёска.
— Спать ступай, человек, так как ты истощен я вижу, — Афелий вновь приблизился к собеседнику, швырнув на стол проштампованную тряпку. Создавалось впечатление, что этот безумный ангел совершенно незнаком с понятием о «личном пространстве». Как бы Фальтус ни старался отойти от него, альбинос снова и снова приближался. Причём приближался настолько близко, что это невероятно раздражало Фальтуса. Признаться, Фальтус вообще не любил когда к нему кто-то подходил ближе, чем на два метра, он сразу начинал чувствовать какое-то раздражение и дискомфорт. А если этот «кто-то» был к тому же ещё и ангелом, то все эти чувства можно было смелоумножать на десять.
— Эй, давай я уж сам как-нибудь разберусь! Ты мне не мамочка! Понял? Проваливай уже и я, наконец, пойду в кабак! — вскочив со стула, возмутился Фальтус. Глава «Искариот» был вне себя от назойливого ангела, что учит его жизни и следит за каждым его шагом. К тому же скучные ночные беседы совсем не входили в его планы, и он мечтал поскорее с этим покончить.
Альбинос же ничего не ответил, лишь прикоснулся своей худой ладонью ко лбу буйного собеседника и тот в ту же секунду погрузился в сон. Невообразимо сильная слабость обрушилась на Фальтуса словно цунами. Мышцы стали слабеть, ноги подкашиваться, потяжелевшие веки закрылись. Окутанный телекинетическим полем, Фальтус воспарил вверх и вскоре перенёсся в ещё не застеленную кровать. Афелий заботливо укрыл «союзника» одеялом и несколько секунд с любопытством его разглядывал. Фальтус сопел и ворочался, погружённый в глубокий сон. Сон, который впервые за долгое время вновь к нему вернулся.
— Ардус Склодас тордоо (Жалкие приматы), — прошептал дознаватель, растворяясь в возникшем словно из ниоткуда разрыве пространства реальности.
* * *
Сны, что снились главе «Искариот», напоминали калейдоскоп событий и воспоминаний. Он вспомнил доктора Карновского и ту прогулку в тёмном парке. Вспомнил момент похищения и ту жуткую татуировку на шее одного из похитителей. Сон был ярким и вязким, словно Фальтус заново переживает те же события, что происходили в тот вечер. Вот он уже лежит на парковой тропинке, не в силах подняться на ноги. Лежит и озирается по сторонам. Никого нет, ни одной живой души. Кругом лишь мрачные корявые деревья, чьи раскидистые ветви прячут за собой звёздное небо. Небо, на котором зависла огромная жёлтая луна. Фальтус тяжело дышит, пытается встать, но не может. Его мышцы парализованы шокером. Странно, но такого не может быть, эффект от удара электрического разряда сохранялся всего лишь несколько минут, а Фальтус лежит здесь уже гораздо больше. Паника охватила разум агента в тот самый миг, когда один за другим стали гаснуть парковые фонари, погружая беспомощного человека во мрак. Шелест листьев усилился и где-то поблизости послышался тихий хрусть мелких камушков, которыми была усыпана парковая тропинка. «Что же это такое? Что за чертовщина?» — судорожно размышлял Фальтус, вглядываясь в темноту. Темноту, в которой показались два желтеньких огонька, стремительно приближающихся к лежащему на земле человеку. Вязкий и липкий страх сковал и без того беспомощное тело Фальтуса, когда тот понял, что жёлтые огоньки вовсе не огоньки, а жуткие змеиные глаза. Из мрака вынырнула огромная, змеиная морда с раззявленной пастью, усыпанной острыми и длинными клыками. Рептилия приближалась, изучая своим голодным взглядом обездвиженную жертву. «Это сон! Это просто сон!» — в панике думал Фальтус.