Достаточно ровно обрезанные волосы открывали уши и шею, но непокорная челка с упорством надоедливой мухи падала на глаза, и Эливентору приходилось убирать ее рукой или встряхивать головой. Если бы не одежда, вернее, то, что от нее осталось, его можно было бы принять за москвича. Чуть было не сказала «обыкновенного». Нет, Эливентор не был обыкновенным. Пройдись он по улицам Москвы, девчонки посворачивали бы себе шеи.
Такую реакцию я наблюдала, прогуливаясь с Федором – он тоже относился к красавчикам, следящим за веяниями моды. В свете выявившихся фактов, что чужой мир предпочитает длинные волосы, его стрижка выглядела современно и к месту.
«Федя, Федя, Федя… Кто же ты на самом деле?»
– Эливентор, скажи, почему миффи Дельфия все время твердила, что я та самая?
– Ты и есть та самая. Даже не сомневайся. Мама же вышла к тебе.
Ох, Эливентор. Что же ты со мной делаешь? Взгляд из-под челки, вздернутые уголки губ, обрезанные по колено бриджи и босые ноги – второй сапог за ненадобностью остался под кроватью – я просто не могла равнодушно смотреть на эту прекрасную расхристанность и радовалась, что жесткое покрывало ограничивает обзор.
– А почему бабушка решила, что я твоя невеста? – последние слова дались нелегко. Честно говоря, я завидовала той девушке, что сделается женой муфа. Заботливый, неглупый, нежный. В нем присутствовал магнетизм, что мог свести с ума любую женщину. Я понимала юную Дарлину, когда та наматывала локон Эливентора на пальчик. На муфа хотелось смотреть. Все обмирало внутри, если его взгляд отвечал. Звук мягкого голоса порождал волну желания. Желания любить, принадлежать. Меня трясло от воспоминания, как его рука сжалась на моей груди.
Я невольно начала сравнивать двух своих мужчин. Да, я осознавала, что Эливентор «своим» был условно – всего лишь на время совместного похода, но видит бог, если бы я имела право оставить его рядом с собой и примирить двух таких разных людей, как Федор и он, я бы пошла на это. Они как свет и тьма, как огонь и лед – разные, но одинаково необходимые. Я пропадала в бездонных глазах Эливентора, но стоило зажмуриться, как видела Федора, и сердце рвалось к нему.
– Бабушка немного приукрасила истину, – муф досадливо поморщился.
Он с удовольствием избежал бы разговора, но ему некуда было деться. Мы вдвоем на одной лошади, а между нами расстояние толщиной в несколько слоев ткани. Я знала, Эливентор вынужден будет открыться, иначе я, сверля его взглядом, сверну себе шею. В коконе покрывала такой крутой поворот головы можно считать смертельным трюком.