Никита принялся стягивать с себя рубашку.
— У меня внизу футболка. Рубашка плотная, футболка промокла только на плечах. Я ее сниму, а ты наденешь.
— Мысль хорошая, но не стоит, — сказала я, постукивая зубами. — Сейчас согреемся.
Никита, сам того не зная, подсказал мне выход из ситуации. Я тут же приступила к осуществлению плана страшной и ужасной мести.
— Что ты делаешь? — шокированно пробормотал Жуковский.
— Не видишь, что ли? Переодеваюсь, — буркнула я через плечо.
Стащила с себя липнувшую к телу рубашку, с трудом вывернула ее, мокрую, наизнанку. Зато отжала. Надевать ее на тело было пыткой. Та же процедура повторилась и со спортивными легинсами. Надеюсь, для моего плана этого хватит. Что-то мне не хочется и белье при Жуковском наизнанку выворачивать.
— Хотел магии? — кинула я Никите. — Так вот…
Повернулась и осеклась. Лицо у него было странным. Смотрел он на меня, словно собирался взять кисть и вдохновенно увековечить меня на холсте. Или высечь из мрамора. Наверное, девицы липнут к нему именно из-за этого его таланта, растерянно подумала я. Если мужик умеет вкладывать в свой взгляд столько восхищения, девушки быстро сдаются.
Мы стояли и смотрели друг на друга. Я — в одной штанине, а Жуковский — в футболке. Я очнулась первой. Быстро проговорила:
— Поклянись, что никому об этом не расскажешь.
— О татушке? — глаза парня смеялись.
— Что?
— О тату на бедре. Стрекоза. Очень красиво. Прости, — спохватился Никита. Потер лоб и принялся деловито отжимать рубашку. — Я, наверное, действительно перегрелся. Так о чем ты?
— О магии. Ты тоже переоденься. Выверни одежду наизнанку и надень снова. Трусы можешь оставить, — поспешно добавила я.
Жуковский недоверчиво хмыкнул:
— У тебя в лифчике спрятан для меня новый гейский прикид?
— Ха-ха-ха, очень смешно шутканул, — я почувствовала, что краснею, и отвернулась. Как назло, вторая штанина не хотела натягиваться, являя миру предательскую татуировку в форме стрекозы. — Ничего там не спрятано. Это мой естественный размер.
— В любом случае, второй раз я на провокации не поддамся, — Никита скрестил руки на груди. — Ты опять меня на что-то разводишь. А потом я опять окажусь дома, не помня, как туда добирался … и с кем?
— В этот раз никакого развода, — пообещала я, постаравшись вложить в слова всю искренность. — Понимаешь, ты все равно в это влез. Просто дай клятву, что никому не расскажешь. И помоги мне… кое-кого поймать, потому что сама я не справлюсь. Иначе мы можем здесь погибнуть. Честно. Нас или никогда не выпустят, или испепелят.
Подтверждая мои слова, над нами глухо заворчала молния.