— Хм, чёрт возьми! Значит, Рене, ты снова меня спас?!
— Ерунда! Можешь об этом не беспокоиться. На Рацидоре столько опасностей, что хватит на многократную расплату по всем долгам для нас обоих. Ты сам уже видел, сколько тут всяких чудищ. Только успевай отбиваться.
Кстати, ты говорил, что убил панцирного зверя с длинным раздвоенным языком, которого серокожие называют тушарадом, и у тебя остались его глаза!?
Я кивнул и вытащил из кармана два круглых рубиновых шарика.
— Вот они. Сам не знаю, зачем их взял.
Рене несколько секунд внимательно разглядывал мои трофеи, после чего деловито сказал:
— Правильно сделал, что взял эти штуки с собой. Там, куда мы плывём, ты сможешь продать их за хорошие деньги, и безбедно жить в течение целого месяца.
— А с чего это вдруг глаза лесного зверя так ценятся? Дикари тоже для чего-то их добывают. Неужели торгуют ими?
— Да. Они очень ценятся благодаря уникальному химическому составу. Когда-то на «Импульсе» мне довелось разложить его на отдельные химические элементы с помощью спектрального анализатора. Но вопросов осталось больше, чем ответов.
Порошок из глаз тушарада применяется во многих видах деятельности, начиная с медицины и заканчивая металлургией. Некоторые даже добавляют толчёные глаза в пищу, как экзотическую приправу. А дикари просто отдают их людям в обмен на хорошее оружие, ткани, украшения и прочие полезные вещи. Они ведь сами почти ничего не производят, кроме утвари, парусных лодок и рыболовных снастей. Только бартер их с нами и связывает.
Я кивнул:
— Ага, теперь мне понятно, откуда у друндалов, при всей их дикости, столько красивых вещей. Но, я думаю, не стоит сейчас углубляться в эту тему. Ты ведь начал рассказывать о себе.
— Разве? — Рене удивлённо приподнял брови. — Ах, да, извини. Из-за этого мерзкого карора мы немного отвлеклись.
Впрочем, до границ ближайшего человеческого государства плыть ещё пару месяцев. За это время я успею рассказать тебе много интересного. Поэтому спешить особо некуда. — Он занял место у рулевого весла, и медленно продолжил: — В две тысячи четыреста десятом году научно-исследовательский корпус Земли отправил экспедицию в систему Бугмалы для подробного изучения ее четвёртой планеты. Несмотря на то, что в те годы я был еще молод, меня взяли на корабль в качестве одного из двух биохимиков. Всего на «Импульсе» присутствовали сорок три человека. Из них двадцать семь были учеными. Остальные члены экипажа.
Вернер Готли, между прочим, летел с нами в качестве юнги, как помощник инженера-механика. Он получил такую привилегию благодаря какому-то изобретению. Тогда ему было всего семнадцать лет.