Пока.
Но все может измениться теперь, когда Белласта пошел против Медведя и Ворона. Они должны ответить ему тем же, и может быть, даже уже сделали первые шаги к этому. Они не только трахаются все время, как могло показаться.
Будучи в розыске, им нужно очень аккуратно планировать выпады и атаки против Белласты, которые по итогу могут обернуться против них самих. Мафия — их семья, которой у них никогда не было. И лучшие друзья, которые, тем не менее, могут предать в любое время.
Им приходится жить с этим.
Не верить никому и бежать каждую минуту своей жизни. А мы и так задержались в одном доме, поэтому в этом бегстве нет ничего удивительного.
Цербер ведет меня на улицу через кухню, все поверхности которой заставлены пустыми коробками из-под пиццы, грязными пепельницами, а снизу рядами выстроились пустые бутылки из-под самого разнообразного алкоголя. Здесь были с десяток мужчин, и одно слово Медведя или Ворона, и я досталась бы им.
И тогда со мной уж точно никто не стал бы церемониться.
А еще, похоже, они и сами питались не лучше, чем я. Бургеры из ближайшей забегаловки мне приносил Цербер и наверняка не по собственному желанию. Но сегодня он не приносил мне вообще никакой еды, и даже от вида пустых коробок из-под пиццы, мой живот сводит спазмом. Но мы проходим мимо и выходим через заднюю дверь во двор, где воздух состоит почти целиком из выхлопных газов, а из-за шума взведенных моторов не различить слов. Кругом байки и байкеры, они не смотрят на меня, но и не отворачивают лиц, значит, даже не боятся, что я могу запомнить их. Впрочем, на многих платки и шлемы, которые скрывают их лица полностью или частично.
Для них я просто подстилка их боссов. Очередная из многих других.
Цербер заталкивает меня в машину и остается ждать дальнейших приказов. Вдали вижу главный вход дома, и как на пороге появляется Ворон. На нем тоже кожаная куртка, а в руках шлем. Я не вижу, как он садится на байк. Только слышу, как рев моторов возрастает, а после скрипят ворота, и железные всадники устремляются прочь. Они никогда не ездят вместе, снова вспоминаю я. И значит, есть шанс, что Медведь снова поедет со мной.
Но на этот раз все иначе, и даже дом мы покидаем в спешке, а не как в тот раз бордель. Медведя я слышу еще раньше, чем вижу его самого. Он продолжает отдавать приказы. И потом спрашивает у Цербера, где Ворон.
— Уехал.
— Гребанный интроверт, — ругается сквозь зубы Медведь.
Садится в машину, но даже не смотрит на меня.
Цербер на этот раз сам садится за руль, а еще в этой машине нет пуленепробиваемой и звуконепроницаемой перегородки, как в той другой, на которой мы ехали из борделя.