Он продолжает изводить меня, как и в душе. Только теперь к этому присоединился и Медведь.
Медведь по-прежнему целует меня в шею и чувствительное местечко за ухом, но одна его рука, оставив грудь, уже скользит по моему животу ниже. Очерчивает влажными пальцами пупок.
И я не могу перестать думать о том, когда же он наконец-то коснется там, где меня поджаривает на медленном огне Ворон.
Ворон вдруг нагибается и тоже целует мою вторую грудь, втягивая сосок в рот. Царапает его зубами, и я уже не сдерживаю стонов.
Медведь забрасывает одну мою ногу себе на бедро, Ворон делает тоже самое.
Я максимально раскрыта перед ними. А еще изнываю так, как никогда раньше.
Кое-как отпустив столешницу, в которую я вцепилась, кладу обе руки на яркое свидетельство их возбуждения. И поглаживаю через одежду Медведя и через натянувшееся полотенце Ворона.
Они не могут снова бросить меня в таком состоянии. Не могут оставить меня без оргазма снова.
Я практически уничтожена силой удовольствия и собственного желания. Пороком и греховностью происходящего. Я не знаю слов, которые могли бы заставить их прекратить это. Заставить их остановиться. Я больше не помню прошлого и не хочу думать о будущем. Сейчас только это имеет значение — их руки на моем теле.
Ворон добавляет к одному пальцу второй. А Медведь, не сводя темных глаз, наконец-то касается клитора.
Я не могу отвести взгляда от того, как обе их руки движутся у меня между широко разведенных ног. Рука Ворона — медленно, обещая, подготавливая меня к большему. А пальцы Медведя ласкают быстро, остро, как и тогда в машине. Нет ни единственной части моего тела, которая сейчас не принадлежала бы им обоим.
Мои глаза широко распахиваются. Спина выгибается дугой.
Глаза закатываются.
Я перестаю дышать.
Запредельное удовольствие захлестывает меня с головой, и я наконец-то кончаю, исторгая из себя долгий протяжный стон. Сотрясаясь всем телом в их руках, разлетаясь на осколки запретного терпкого удовольствия.
И по тому, как топорщится полотенце на Вороне, а на Медведе — его штаны в паху, я знаю — это еще не конец.
Как только я кончаю, они оба поднимаются на ноги, и в ту же секунду полотенце слетает с бедер Ворона. Он касается своего члена пальцами, которые все еще блестят от моей смазки. И проводит рукой по всей длине, заворожено глядя на мои губы.
Я не могу отвести от него взгляда. Сейчас это больше Уильям, чем Ворон. Тот самый, которого я знала так давно и так недолго. Это знание мешает, делает меня слабой, а еще такой послушной в его руках.
Глядя в его ярко-синие глаза сейчас, я знаю, что он не станет хватать меня за волосы и насаживать на свой член, как делал это в той комнате ночью. Я не понимаю, что изменилось, но то, что их отношение ко мне больше не будет прежним, это однозначно. Иначе не было бы завтрака, блинчиков и кофе на троих. И даже онлайн-шопинга.