Снова раздался хохот гиен, но он также резко оборвался, как и в прошлый раз, с шипением зажеванной пленки.
Магнитофон? До сих пор?!
По коже пробежал холодок. О таком я читала только в книгах и была уверена, что такой способ приманивания львов уже давно в прошлом. Но оказалось, что нет.
Это даже хуже, чем деревня. Если жителей можно было предупредить о том, что в округе бродит львица, и попытаться уговорить не стрелять, то уговорить браконьеров будет сложнее.
Хотя я даже задела звонок на руле, пока перетаскивала велосипед с дороги в заросли, все внимание браконьеров сейчас занимала неисправная запись, которая должна была приманить к ним львиц.
У львов на подкорке были прописаны истины: если где-то пировали гиены, издавая при этом очень характерный хохот, они всегда устремлялись на этот зов, надеясь поживиться добычей. На такой обман во все времена велись даже сытые и здоровые львы, что уж говорить об одинокой голодной Шеме.
Таун и остальные львицы могли даже ничего не услышать. Я помню, их расположение на карте. Шема была южнее всех, когда внезапно сорвалась с места и понеслась в обратную сторону.
Она привыкла выживать в одиночестве, а значит, всегда была настороже. Различив знакомые звуки, Шема тут же сорвалась с места. Наверняка к тому же не хотела делиться едой, а принцип «одна за всех» сейчас для нее ничего не значил. Если бы запись у браконьеров работала дольше, возможно, остальные львицы тоже пришли бы на звук. Но ее услышала только Шема. И поступила до ужасного эгоистично и теперь, должно быть, бродила где-то рядом. Не зная, что находится в шаге от гибели.
Слабый отсвет костра давал возможность осмотреться, прежде чем ставить куда-то ногу, что я и делала. Очень боялась наступить на какую-нибудь змею, пока пробиралась по дуге, вокруг лагеря через какие-то колючие заросли. Их ветви цеплялись за волосы и одежду, а еще, как мне казалось, невероятно громко хрустели и трещали, и только каким-то чудом я до сих пор оставалась незамеченной. Велосипед я бросила в шаге от дороги, тащить его сквозь бурелом — идея гиблая.
Заметила пыльную машину с открытым багажником. На земле возле задних колес лежала туша импалы. Живот еще не был вспорот, значит, не было и запаха крови, который также привлекал львов. Обычно, браконьеры протаскивали по земле кровоточащую жертву, намерено уводя льва от прайда, а после включали запись с гиенами. Когда львы, пусть и озадаченные отсутствием гиен и грифов в небе, все-таки приступали к трапезе, их участь была предрешена. Несколько пуль в череп и дело с концом.